— Алло?
— Мег, это мама.
— Привет! Как ты?
— Ох, не очень, дорогая.
— Почему? Что случилось? — тревожно спрашиваю я.
— Твоя бабушка. К сожалению, сегодня днем ее не стало.
Меня охватывает печаль. Я любила бабулю. Понимаю, что с тех пор, как покинула Лос-Анджелес, я не написала ей ни единого письма. Чувствую себя ужасно. Я начинаю плакать.
— Мег, Мег, не плачь, дорогая. Ты знаешь, она так тобой гордилась.
От этих слов начинаю плакать еще сильнее.
— Что случилось?
— Ей нездоровилось. Она лежала в больнице. Несколько дней назад она уснула и больше не проснулась.
— Почему мне ничего не сказали?
— Мы не хотели тебя беспокоить, — объясняет мама. — Ты ведь занята…
— Мама! Вы должны были сказать мне! Когда похороны?
— Послезавтра.
Послезавтра концерт в Сан-Себастьяне.
— Я знаю, что ты не сможешь присутствовать, — продолжает мама.
— О чем ты говоришь? Я должна приехать!
И, хотя возражаю, я понимаю, что мне будет невероятно сложно покинуть тур.
— Мег, — журит мама, — все нормально. Она бы не хотела, чтобы ты жертвовала своей работой. Ты же нужна там Джонни…
Возвращаюсь в отель, чтобы предаться горю.
Ох, бабуля… Страшно переживаю из-за того, что придется пропустить ее похороны. Однако чем больше я размышляю, тем больше осознаю — мой отъезд обернется кошмаром.
Пожалуй, надо предупредить Джонни, что сегодня вечером меня с ними не будет. Мы планировали посетить бар в Готическом квартале.
Из его комнаты доносится громкая музыка, и вряд ли он услышит мой стук, поэтому достаю из сумочки запасной электронный ключ.
Открыв дверь, вхожу в номер и мгновенно впадаю в ступор при виде Джонни, вдыхающего через трубочку полоску белого порошка. Рядом с ним на диване развалился какой-то с виду обдолбанный небритый парень с сальными волосами.
— Хочешь? — обращается ко мне парень, перекрикивая музыку. Он наклоняется вперед и протягивает прозрачный полиэтиленовый пакетик.
— НЕТ! — Джонни кладет руку парню на грудь и с силой толкает на диван.
— Ого! — восклицает парень.
— Она этим дерьмом не занимается, — рявкает Джонни, направляя пульт на стереосистему и выключая музыку.
— Ладно, ладно, чувак. — Парень снова наклоняется вперед и начинает неспешно упаковывать в кожаную сумку серебряную трубочку, которой только что воспользовался Джонни.
Какое-то мгновение я стою, даже не зная, что сказать или сделать. Развернуться бы и убежать, но вспомнив покровительственное высказывание Билла, я стараюсь сохранять спокойствие.
— Джонни, я хотела сказать тебе…
Тяжело сосредоточиться и не смотреть на белые полоски порошка на кофейном столике. Немытый парень тоже сильно меня отвлекает одним своим присутствием.