Антуан предусмотрительно выбросил чинарик в траву. Из грузовичка вышел плотный мужчина в комбинезоне механика. Он огляделся по сторонам и, вскинув руку, направился к Антуану, как будто хотел его о чем-то спросить. Отчетливо разглядев его лицо, Антуан напрягся, а мужчина, удивленный его поведением, прикинулся, будто ищет что-то в кармане куртки. Антуан вскочил со скамейки и рванул в противоположную сторону, думая, что сердце того и гляди выскочит у него из груди.
Остановился он лишь метров через пятьдесят у стены, разрисованной граффити, и только тогда осмелился обернуться. Мужчина в комбинезоне неподвижно стоял все там же, посреди дороги, и смотрел ему вслед, потом он сплюнул на землю и вернулся к грузовичку. Антуан, чувствуя, как холодный пот струится у него по вискам, выждал, когда тот скрылся за поворотом, и, держа ухо востро, двинулся прочь. По натуре своей он был реалистом, и ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать то, что произошло: его будто током ударило, когда он разглядел эту жирную рожу, одну из тех – и в этом у него не было никаких сомнений – которая привиделась ему во сне пару недель назад и которая с тех пор преследовала его неотступно; а снилось ему, как Бенжамин Леруа предостерегал его от злодеев, похитивших его и рыскавших ночами по тихим улочкам города. Он предчувствовал то, чего ему удалось избежать, хотя объяснить себе ничего не мог.
Не желая больше болтаться в одиночестве на этой пустынной улице, он ускорил шаг и направился прямиком домой, а когда уже был почти у дома, увидел мать – она как раз вышла из машины, хлопнув дверцей, с пакетами, полными покупок. Со слезами на глазах он бросился к ней, плюнув на то, что от него, должно быть, все еще попахивало «травкой», и обнял ее, как когда-то давным-давно, еще в детстве. Луиза, удивившись его поведению, опустила пакеты на траву. Не говоря ни слова, она крепко прижала его к себе и нежно поцеловала в щеку, развеяв все его страхи.
Он объял руками облачко, одиноко висевшее в синем небе и походившее на череп.
И, сжав ладони, слегка хрустнул костяшками пальцев. Сидя на стуле с босыми ногами на подоконнике, Скотт Лэмб выпрямился, и стул под ним скрипнул. С улицы доносился бойкий смех Розы, хозяйки парикмахерской в подвальном помещении дома дородного чернокожего травести, который накануне отмечал свое пятидесятилетие в принадлежавшей ему студии на Даймонд-стрит, где всю ночь напролет гуляла добрая половина Кастро[50] .
Было только девять часов утра. Элиза все еще спала, закутавшись в простыни. Скотт потянулся и пошел собирать одежду, валявшуюся кучей на паласе. Он тихонько оделся и взял рюкзачок. Постучал в дверь комнаты своего приятеля Джоуи и, не дождавшись ответа, приоткрыл ее. В комнате царил полумрак, Джоуи еще спал в обнимку со здоровяком брюнетом, который присоединился к ним под конец вечеринки. Скотт тихонько прикрыл дверь и направился в гостиную, пропахшую табачным перегаром и виски.