Я смеюсь.
— Ронан не был моим дружком.
Она одаривает меня мимолётной усмешкой, а это первый признак юмора, который я вижу с тех пор, как мы начали этот разговор.
— Возможно, и нет, но, казалось, что он тебе нравился, поэтому я понимала, что ты не моего поля ягода.
Я улыбаюсь ей и, наверное, мы возвращаемся к тому, что нам комфортно друг с другом.
— Поверить не могу, что ты была увлечена мной. Я была такой тощей и хилой. У тебя отвратительный вкус на женщин, Саш, — поддразниваю я её.
Она искоса поглядывает на меня.
— Это были глаза и волосы, о, и бледная кожа. Мне нравятся девушки с бледной кожей.
Похоже, она считает это рутинным, рассказывать об этом, но старается сделать так, чтобы не было стыдно.
Я делаю всё возможное, чтобы управлять своим избытком чувств, ведь она полностью открыта со мной.
— Хм. Та стриптизёрша у Алистера была довольно бледной. Ты не сбежала от неё просто потому, что вмешалась я, не так ли?
— Она не стриптизёрша, она танцовщица бурлеска. И да, я сбежала. Я была с ней только потому, что была пьяна.
— О. Так что на счёт все тех свиданий с мужчинами, на которых ты была? Неужели ты думала, что они исправят тебя или что-то ещё?
— Лана! Господи Иисусе. Нет. Не знаю, что я думала. Полагаю, просто пыталась быть нормальной.
— Ты нормальная, идиотка. Тебе не нужно прилагать усилия для этого.
Она пододвигается ближе и обвивает меня рукой, крепко сжимая. Когда я смотрю на подругу, то по её лицу катится слеза.
— Не плачь, Саш. Я тоже начну плакать.
Она смахивает слезу.
— Ты просто понятия не имеешь, что значит для меня, слышать это от тебя и обсуждать после всех этих лет. Это как будто кирпич давил мне на грудь, а теперь его убрали.
Я обнимаю её в ответ и тоже плачу, мои глаза полны слёз.
— Я ненавижу твоего отца, — сквозь слёзы шепчу я.
— Не стоит ненавидеть его, — отвечает она, её голос ломается. — Я должна быть сильнее. Меня не должно волновать то, что он думает.
— Нет. Он не должен думать так, как он думает. Он должен принять тебя такой, несмотря ни на что.
Саша освобождается от объятий и, заметив, что мой халат слегка раскрылся, поправляет его на мне с небольшой улыбкой. На секунду я чувствую себя странно, но затем вспоминаю, что она видела меня голой миллион раз и спала со мной в одной постели бессчётное количество ночей. Момент затягивается, но я ничего не говорю.
— Знаешь, что удручает? — спрашивает она, покашливая.
— Что?
— Мой отец наверняка знает, что я — лесбиянка. Думаю, он бы не сказал ничего из того, что сказал мне, если бы не знал. Он всегда даёт понять, что не одобрил бы это. Очевидно, он делает так для того, чтобы заставлять меня держать всё в тайне и бояться открыться. Таким образом, ему никогда не придётся иметь дело с этим, и он может продолжать притворяться, что у него идеальная доченька без изъянов.