А вот в колледже, где он учился следующие три года, «стукачей» вычислять и отсекать старались на подлёте, потому что раскрытие планов грозило крупными неприятностями…
– Похоже, у вас всё же было весёлое детство, принц?
– Как вам сказать, Дэвид – местами. Теми местами, до которых не могли добраться мои дорогие родственнички. А они старались. Парадокс состоит в том, мой юный друг, что более-менее доволен жизнью и счастлив я был, когда обо мне забывали. Действительно, не могу сказать, чтоб я страдал от отсутствия внимания. Потому что когда оно ко мне было, я страдал куда больше.
– Я уже понял, что ваша семья… была не слишком дружной и любящей?
– Да не более и не менее, чем очень и очень многие. Уважение, почтение и тому подобное с лихвой заменяло сердечную привязанность. Привязанность рождалась пониманием того, что от семьи ты зависишь, имя и состояние, которое они тебе дали – это путёвка в жизнь, твои основы, твои гарантии… Знаете, я всегда считал, что наша и ваша культуры – это небо и земля, между ними невозможно найти общее. Это не совсем так. И наша и ваша жизнь с детства подчинена куче обязательств и условностей. И нам, и вам постоянно твердят о долге перед обществом, о служении. Но в вашем случае это как-то даже обоснованнее, оправданнее… Да, несмотря на всю эту вашу кучу церемоний, обрядов, абсурдных верований. Не думал, что когда-нибудь скажу такое… Вас учат служить обществу – и вы реально служите, и общество реально за это благодарно. У нас все разговоры о чести, верности, труде на благо республики остаются на практике такой же дипломатической формулой, как пожелания доброго здоровья. Те, кто воспринимает их всерьёз и руководствуется ими в жизни – высоко не поднимаются, а однажды из-за своей наивности попадают в дурную ситуацию и кончают плохо. А служение нам достаётся – себе, своей семье, своей фамилии, общественным требованиям, стереотипам, традициям, которые никому не помогают, а многим смертельно надоели – но без них жить просто не мыслят, просто страшно что-то менять. Укрепление стен тюрьмы.
– Вы пессимистичны…
– Отнюдь, мой друг. Я просто жил среди всего этого… В колледже я поверил было, что у меня появились друзья. Знаете, мало кто хотел со мной знаться – потому что семья моя не имела уже былого влияния, а имя моего отца было слишком одиозным, многие от меня шарахались… Да, я третий претендент на императорский трон, но отношение ко мне более чем противоречивое. Но несколько человек нашлись – сорвиголовы, а как говорила моя мать – отребье, грязь. Они не были высокого происхождения, всего лишь их отцы получили хорошие места и звания… ну, хорошие в сравнении с их отцами, которые были весьма мелкими сошками… Мать постоянно требовала, чтоб я перестал с ними общаться, считая, что они меня позорят, что нужно заводить более полезные знакомства… Ага, все ж так рады их заводить… Да и, я верил этим ребятам, я полюбил их, считал своими верными друзьями и благородными людьми. Я до хрипоты спорил с матерью… А потом однажды во время одной нашей хулиганской выходки меня подставили, свалив на меня всю вину. Я не мог поверить, что они могли со мной так поступить… Но поверить пришлось. Директор обещал не исключать меня, если я назову, кто ещё был со мной. Я решил, что строить жизнь и решать свои проблемы с помощью предательства низко, и отказался. Меня исключили. Можете себе представить, какой был скандал… А потом я узнал, что общались эти ребята со мной исключительно потому, что хотели показаться в обществе наследника знатной фамилии. Пусть хотя бы и такой. Им не очень-то приходилось выбирать. Они надеялись, что, свалив всё на меня тогда, сыграют беспроигрышную партию. Что я сумею выкрутиться, а о их роли так и не узнаю. Потом у меня состоялось несколько неприятных разговоров… В общем, с тех пор я в дружбу не верю.