По телефону я сообщил Минаевой, что готов отдать ей пятьдесят тысяч, которые мы ей задолжали за работу, а Людмила, прогоняя их из дома, отдавать отказалась. Дина, естественно, согласилась.
Людмила осталась дома, а я позвонил Пескову, который к тому времени давно вернулся в Москву, после того, как разыскивавшего его Тимофея убили. Семен работал на такси и отвез меня к мосту.
Встретившись с Минаевой, я передал ей деньги, подвел к ограждению у реки, и, показав вниз, сказал, что мне кажется, там кто-то тонет. Она перегнулась через ограждение, чтобы посмотреть, и мне не составило труда столкнуть ее вниз. Падая, она ударилась о выступ и, потеряв сознание, захлебнулась.
Я вернулся к Пескову и увидел, что тот разговаривает с каким-то типом, стоя у дороги. Чтобы меня не смог опознать возможный свидетель, я позвонил Пескову, и приказал ему подъехать ко мне, после чего мы поехали к дому Мастеркова. Я вызвал Афанасия на улицу, дождался его под благовидным предлогом в темном месте, где нет камер, и зарезал.
С Песковым же все оказалось еще проще. После его звонка и сообщения, что его ищет сотрудник полиции, я попросил его приехать в одно место, не доезжая по МКАД до Киевского шоссе, где дал мочегонного препарата. Когда тот пошел отлить за находившееся рядом строение, я присоединился к нему и нанес удар ножом, после чего протер отпечатки и выбросил нож в близлежащий лесок. Вот и все.
— Думаю, что пожизненного вам не избежать, — поглядел Серафим на Смакуева. — И не надейтесь на свою недвижимость и счета, оформленные на ваших родителей. Это все уже арестовано. А вы… — он задержал свой взгляд на Ракчеевой, — очень жаль, что для женщин законом не предусмотрено пожизненное лишение свободы. Хотя назвать вас после того, что вы сделали с девочкой, женщиной, лично у меня язык не повернется. Впрочем, судить вас будет суд. Пока земной. И я надеюсь, меньше двадцати лет вам не дадут.
Он вызвал конвой, и задержанных увели. В зале повисла тишина.
— А что теперь будет с нами? — наконец, робко спросил у Серафима Мишельский.
— Ничего, — спокойно ответил ему тот. — В поезде вы покушались на негодный объект. Как показала экспертиза, смерть Ракчеева наступила в результате двух первых ударов ножом. Когда его били остальные, он уже был мертв. — Он тяжело помолчал. — Пусть это останется на вашей совести.
— А что будет с Жарковым? — подал голос Фараонцев.
— У него получат объяснение и, если пострадавший Смакуев откажется писать на него заявление, отпустят, — ответил сыщик. — А сейчас все свободны.
Когда все поднялись и стали двигаться в сторону выхода, Серафим достаточно громко произнес: