Он опять закрыл глаза.
Неожиданно за холмами кто-то пронзительно вскрикнул. Потом послышался частый, переполошенный топот и к угасающему костру подлетел всадник. Перепуганным голосом он прокричал несколько слов, и между них было слово «Змей».
Степняки подорвались с земли как ужаленные, крутили головами во все стороны. Толкователь-переводчик попробовал о чем-то узнать у всадника, однако из уст в того вылетало лишь одно слово:
— Змей… Змей…
Не помогла и плетка, которой переводчик несколько раз угостил напуганного всадника.
И здесь за холмом, откуда примчался часовой, вспыхнуло странное сияние. Оно смахивало на пылающий взгляд какого-то громадного животного, которое с трудом выползло на холм и на мгновение остановилась, вынюхивая жертву. Ее ослепительно-мертвенный глаз бросал острый, словно спица, луч далеко перед собой. От его взгляда блекло сияние бесчисленных звезд, бредовым светом загорались деревья и испугано носились к земле черные ночные птицы.
На мгновение Витьке стало жутко. Но только на мгновение.
«Да это же свет моего фонарика! — понял он — Это, видимо, Олешко им светит»!
Тем временем луч опускался все ниже к земле и все ближе к половецкому лагерю. Вот он коснулся верхушек дубов, перечеркнул ствол берестка, к которому был привязан Витька, и остановилось на крыше палатки, откуда с повизгиванием выбирался светлый сын половецкого хана.
А потом из холма заревело. Глухо, напряженно, угрожающе. И, судя по тому, как качнулся мертвенно-желтый луч, громадное животное начало спускаться в ложбину — прямехонько на половецкий лагерь.
Завопили, засуетились степняки. Свистнули тетивы луков и с десяток стрел полетело в сторону невидимого чудовища. Но, видимо, лишь раздразнили его, потому что рев только усилился.
Светлый Андак в конце концов выбрался из палатки. Мигом вскочил на коня и уже из темноты заорал:
— Хватайте пленника! Берите его с собой!
К Витьке ринулся толмач. Однако не успел он сделать и двух шагов, как ему в горло впилась стрела. Другие половцы отшатнулись от пленника.
Рев на мгновение замер. Зато прозвучал звонкий насмешливый возглас. Витька был готов поклясться чем угодно, что это кричит Олешко Попович:
— С нами Змей! Ату на половца!
В ответ с другой стороны долетело:
— Там — Змей, а здесь — Муровец!
Тяжелый топот копыт, который доносился из-за холма, скоро заполонил ночное пространство степи. Змеев взгляд блуждал низко над землей и у ослепленных половцев из рук вываливалось оружие. С неистовыми криками бросились они туда, где паслись табуны. Однако кони, напуганные не меньше своих хозяев, испуганно ржали, становились дыбом и мчались куда глаза глядят. Пешие половцы с проклятиями спешили им вслед.