Лопата появился у Ковалева внезапно. Мокрый от промозглого осеннего дождя, нахохлившийся и весь какой-то взбудораженный. Скинул плащ, пошел в зал, но Вероника остановила его:
— Ботинки сними и одень тапочки, нечего грязь в комнату тащить.
Он хмыкнул недовольно, но ботинки снял и тапочки одел, разглядывая ее с ног до головы, не стесняясь. Вероника очень похорошела у Николая, словно расцвела, а ножки в ситцевом платьице до середины бедра выглядели заманчивее, чем в коротком красном и шерстяном наряде, как он привык видеть ее раньше. Низенький, но коренастый Лопата никогда не был близок с ней, хотя имел такую возможность ранее, она выглядела для него слишком высокой.
Он проглотил слюнку похоти и прошел в зал, плюхнулся в кресло.
— Ты погуляй девочка, нам с Марсианином поговорить надо, — произнес он безапелляционно.
Вероника никак не отреагировала на его слова, взяв тряпку и вытирая пыль со стола.
— Посмотри, пожалуйста, телевизор в спальне, — попросил Николай.
— Да, Коленька, — ответила она и ушла.
Лопата хмыкнул, покачал головой и сосредоточился.
— Надо сейф вынести с алюминиевого завода, Степаныч просил. Мы пытались, но там человек шесть надо, а ты один троих заменишь.
— Зачем ему сейф? — удивился Ковалев, — не железо же ему нужно.
— Не железо — там замок сложный, быстро не откроешь.
— Что в сейфе — деньги?
— Деньги Степаныча не интересуют, но отказываться от них тоже грех. Там учредительные документы должны быть.
— Степаныч хочет завод себе взять?
— Естественно.
Ковалев задумался, встал, походил по комнате.
— Передай Степанычу, что делать ничего не надо, сейф тоже трогать не надо, я через три дня к нему заскочу.
— Как это не надо? — возмутился Лопата, — Степаныч сказал, значит надо.
— Лопата, — усмехнулся Ковалев, — твое дело передать — Степаныч мужик умный, поймет и возражать не станет. Так все дословно и передай. Еще есть вопросы?
— Не, нету, так прямо и сказать?
— Можешь криво сказать, — усмехнулся Ковалев.
Лопата хмыкнул…
— А телка у тебя ничего… жопка круглая и ножки длинные.
Ковалев взял его за грудки одно рукой, приподнял на полметра от пола, промолвил со злостью:
— Это не телка, а моя женщина… еще раз хавальник свой в подобном тоне откроешь — я тебе язык вырву и в собственный зад вставлю. Пошел отсюда.
Он отбросил Лопату, тот пролетел пару метров, стукнулся о дверь. Так и выскочил на площадку в тапочках. Николай крикнул вслед:
— Вернись, тапочки отдай и ботинки свои забери.