После долгих раздумий он решил все-таки встретиться с Михайловым, позвонил в девять утра ему на работу, но секретарь ответила, что директор занят и попросила перезвонить в десять. Он решил не перезванивать и в указанное время пришел на завод сам. Охрана не пропустила его, знакомый с детства ЧОПовец спросил:
— Вы кто, к кому и по какому вопросу?
От удивления Белоусов даже опешил — всегда на завод жители ходили свободно, а сейчас не пропускают следователя.
— Кто я, Игорь, ты знаешь, хочу поговорить с директором. Что за дела? Вы не имеете права задерживать следователя, — ответил он.
— Товарищ Белоусов, обратитесь к своему непосредственному начальнику, вам все объяснят, — ответил охранник и закрыл перед носом дверь в проходную завода.
Причем здесь мой начальник, рассуждал следователь, идя обратно, имею полное право по закону. Охранника Игоря он знал давно, порядочный человек, выколупываться не станет. Он зашел к начальнику следствия.
— Иван Матвеевич, хотел с Михайловым переговорить, но меня на завод не пустили, сослались на вас, что за…
— Да, я в курсе, — перебил его Зарокин, — на заседании антитеррористического комитета принято решение — вход сотрудников правоохранительных органов на судостроительный завод только по письменному разрешению непосредственного начальника. О чем ты хотел переговорить с Михайловым?
— Ну и дела, — усмехнулся Белоусов, — охранник на заводе знает, а я нет. Это же неправомерное решение… Но хотя бы предупредили. Как мальчишку за дверь выставили…
— Ты не ответил, — насупился Зарокин, — о чем хотел с Михайловым поговорить? Почему дело в суд не направляешь?
— Вот и хотел направить после разговора. Вы же запретили его допрашивать, как свидетеля. И тоже непонятно почему, что в этом плохого, он же не подозреваемый? Хотел узнать его мнение о действиях Пономарева, — ответил Белоусов.
— Ясно, насмотрелся фильмов о крутых и честных следователях, о начальниках, покрывающих сильных мира сего. Так что ли? Даже близко к Михайлову подходить запрещаю, в магазине в очереди не стоять рядом, а на улице на другую сторону переходить, если он навстречу идет. Это не просьба, это приказ. Понятно?
— Непонятно, — твердо ответил Белоусов.
Зазвонил телефон, Зарокин снял трубку:
— Здравствуйте, Андрей Осипович… Как раз сейчас провожу беседу… Хорошо. — Он положил трубку. — Иди, в ФСБ тебя вызывают, напишешь объяснение. Может, там поймешь.
— Причем здесь ФСБ? — не понял Белоусов.
— Иди и молись Богу, чтобы не посадили или не отправили куда-нибудь на Соловки.
— Что за неприкасаемое лицо Михайлов? Я знаю, что генерал, но это же в прошлом, — все еще артачился Белоусов.