Той вон самой, за которой
В мученические позы
В мутных вазах встали розы?
Стишки, скорее всего, пришли от Деда. Тот любил иногда плебеем прикинуться, а иногда, наоборот, эрудированностью щегольнуть. Точно, от Деда. Сырцов вспомнил, как они зимой вдвоем гуляли по окрестностям и Дед бубнил и бубнил эти стишки беспрерывно, как привязавшийся мотивчик шлягера. Со стихами разобрался, теперь бы со стенкой разобраться.
Если бы его спросили, почему он решил пробираться к своей клиентке тайно, он бы не смог этого объяснить. Но решил изначально и решил окончательно. На набережную от Комсомольского, проверяясь, добрался пешком, в соседний подъезд проник, скрываясь за строем дворовых бабок, которые критически наблюдали за действиями нового дворника, лифтом воспользовался только с третьего этажа, висячий замок чердачного люка открыл с осторожной нежностью: следовал совету первой медицинской заповеди — не навреди!
Теперь вот стена. Она возвышалась неким углом, и высшая точка ее находилась посередине крыши. Перелезать через стену удобнее, конечно, по краям, но края хорошо просматривались снизу: справа — со стороны двора, слева — с набережной. Сырцов преодолел стену слева. Народ там, в отличие от двора, чужой и незаинтересованный: если и увидит человека, преодолевающего на крыше какое-то препятствие, то решит, что так и надо.
К своему удивлению, Сырцов перебрался через стенку довольно легко. Перебрался и ступил на выложенное сложно орнаментированной иностранной керамической плиткой пространство экзотического для простого россиянина, взнесенного на десять этажей дворика. С наслаждением шагая мягкими кроссовками по рельефным, безукоризненно подогнанным плитам, он опять бормотал:
Что таится там за шторой,
Той вон самой, за которой...
Понял вдруг, что бормочет — вот зараза привязалась! — захотел сплюнуть, но не сплюнул: слишком чисто было вокруг.
Светлана Дмитриевна, как принцесса из сказки, поджидала его у окна, надо полагать. Потому что он еще подходил к дверям, а она уже ждала на пороге. Дождавшись, улыбнулась облегченно.
— Господи, наконец-то... — Она протянула навстречу ему обе руки, и он взял их в свои. Мальчик и девочка. Сейчас, откинувшись назад, закружатся каруселью. Она улыбнулась еще раз и высвободилась, как бы для того, чтобы поправить прическу. — Я так боялась, что им задержитесь и до вас заявится горничная, которой объясняй, почему вы явились таким необычным путем.
--Горничным не положено объяснять что-либо.
— Моей — необходимо.
— Позвольте спросить: почему?
— Потому что она любовница моего мужа, — со спокойствием первой жены султанского гарема ответила Светлана Дмитриевна. — Давайте присядем, Георгий Петрович, и выпьем кофе. Извините меня, я от беспокойства не удосужилась позавтракать.