Он поцеловал ее лоб.
– Поверь мне, милая. Она для меня ничего не значит. Есть только ты.
К его изумлению, он действительно имел это в виду. Для него существовала лишь Эмили. Только ее смех, ее улыбка, солнечные фантазии, пылкая страсть. Все, кроме нее, казалось неважным, не имеющим значения.
Эмили не могла успокоиться. Она была простодушной, но обладала природным женским инстинктом отстаивать и защищать то, что принадлежало ей. Годрик, по крайней мере сейчас, был, скорее всего, ее. Если мисс Мирабо решила объявить войну за него, Эмили покажет себя опасным противником. Грозная решительность на ее лице смягчила мужчину. Он крепче обнял девушку.
Эштон свел брови.
– Ты сказал, она подумала, будто бы ты пригласил ее?
– Да. Она показала мне письмо, которое получила. Почерк в нем действительно похож на мой. Эванджелина утверждает, что кто-то, должно быть, разыграл ее.
Эштон еще больше нахмурился.
– Может быть. Но время очень подозрительное. Нам стоит быть начеку.
Чарльз кивнул.
– Я согласен. Эванджелина неблагодарная маленькая…
Люсьен наступил Чарльзу на ногу, чтобы тот умолк.
– Когда ужин? – спросила Эмили у Годрика, все еще опираясь на него.
– Полагаю, через несколько часов. А что?
– Можно я приму ванну? Я не успела утром. – Она пожала его руку.
Губы Годрика изогнулись в улыбке.
– Конечно. Прости, я забыл. Пойдем со мной. – Он проводил ее из гостиной, оставив четверых парней, которые знали о его личной жизни больше, чем подобало. Впрочем, все, что касалось Лиги, относилось к разряду неподобающего, однако так и должно было быть.
Когда они подошли к лестнице, Эмили удалось унять страх от неожиданного приезда Эванджелины, но это облегчение оказалось коротким. Дверь в дальнем конце коридора открылась. Герцог крепче сжал ее руку.
– Ах, bonsoir[14], Годрик!
В коридор вышла самая красивая женщина из всех, что доводилось видеть Эмили. Она была ослепительна в своем оранжево-розовом платье, с огромной грудью и пышными бедрами. Светлые идеально уложенные локоны спускались по ее спине.
У Эмили все сжалось в груди. Девушка ожидала, что Годрик выбирал себе в любовницы прекрасных женщин, но увидеть Афродиту собственной персоной было уже слишком. В сравнении с ней она выглядела юной и неопытной. Она никогда не смогла бы состязаться с Эванджелиной ни по красоте, ни по сильному взгляду, да и так покачивать бедрами не умела. К своему разочарованию Эмили поняла, что не сможет с ней соперничать. Если бы герцог захотел настоящую женщину, он без проблем мог бы вернуть Эванджелину.
Годрик нахмурился, чувствуя явную неловкость из-за необходимости представить их.