Рука герцога поднялась вверх к ложбинке между ее ног. Он просунул палец внутрь нее, и она снова пошевелилась. Годрик улыбнулся, ласково играя с ней. Она издала этот восхитительный звук истинного удовольствия. Ему потребовалось огромное усилие воли, чтобы перестать дразнить ее и мучать себя. Ей нужно было выспаться после пережитого дня.
Эмили провела носом по его груди, потерлась о него, пока снова не умостилась. Тогда Годрик поразился, насколько этот миг кажется правильным, пугающе правильным. Все, что знал его светлость, стало другим, как только он положил эту девушку без сознания на кровать в ту первую ночь. Как такое возможно, что она вошла в его жизнь всего неделю назад? Что произойдет, когда им придется принять данную ситуацию? Он не хотел думать об этом. У него защемило в груди, и он сжал кулаки.
Похищение Эмили Парр изменило не только его. Узы Лиги характеризовали непростую любовь, которую испытывали друг к другу эти парни, но при появлении Эмили они все оказались беспомощными. Эштон восхищался чистой душой девушки, Чарльз – ее игривостью, Седрик – тем, что она любила проводить время вне стен дома, Люсьен – ее умом, а Годрик – он любил в ней все.
Эта мысль повергла его в шок. Коль он в состоянии полюбить все в женщине, не означает ли это, что он любил ее? Такой вопрос беспокоил его.
Он провел рукой по волосам Эмили, накрутил на палец шелковый локон. Все эти годы герцог и представить не мог, что подобное создание, настолько не похожее на него, сделает его таким счастливым. Он жил ради ее улыбки, смеха, поцелуя. Ему хотелось провести весь день, читая вместе с ней, всю ночь, занимаясь с ней любовью. Найти каждое место, где она боится щекотки, и то, прикосновение к которому вызывает у нее стоны и вздохи. Он жаждал прожить жизнь с ней, но это было невозможно.
– Годрик?
Голос Эмили прервал его размышления. Он не знал, что она проснулась.
– Прости, дорогая, я разбудил тебя?
– Я чутко сплю. – Она немного приподняла голову, в лунном свете ее фиалковые глаза казались бледно-серебряными. – Можно кое о чем спросить тебя?
Он с трудом сдержал улыбку.
– Конечно.
– Эштон упоминал твоего отца, а как он…
Годрик перестал улыбаться.
– Как он наказывал меня?
– Да.
– А что? – Мужчина проговорил это резче, нежели хотел. Боль от той старой раны до сих пор ощущалась.
Эмили положила руку ему на грудь, прямо над сердцем.
– Мне жаль, что он обижал тебя.
– Это звучит не как вопрос.
Она поморщила лоб.
– Нет, наверное, но… но мне бы хотелось, чтобы он тебя не обижал. Не понимаю, как кто-то может желать тебе вреда.