Эмили была удивлена, приятно удивлена. Она плохо помнила ту первую ночь, но у нее осталось смутное воспоминание, что красивый принц поглаживал ее лицо и едва не поцеловал, ей это показалось фантастическим сказочным сном.
Перестав расспрашивать Годрика, девушка устроилась в его теплых объятиях. Лежа в постели с ним сейчас, она осознала, насколько одинокой почувствует себя завтра. Не будет ни утренних поцелуев, ни тихих вечеров в его кабинете. Не будет теплого сильного тела, к которому можно прижаться ночью, когда тени растягиваются вдоль кровати.
Любовь к Годрику разгоралась жарче и ярче с каждым часом, проведенным рядом с ним, но это чувство может убить его, если она останется. Приедут люди Бланкеншипа, и с обеих сторон прольется много крови.
Эмили обдумывала, открыть ли ему правду, передать ли то, что сказала Эванджелина, – но она не могла. И он, и остальные лорды были ужасно гордыми и упрямыми. Они торжественно пообещают защищать ее, и кто-то будет ранен или убит. Эмили не могла позволить, чтобы на ее руках оказалась их кровь, ведь они стали словно одной семьей. Она обязана уехать. Вероятно, ей удастся отправить Бланкеншипу письмо, когда она приедет в Блэкбрай, сообщит ему, что сбежала, и он не станет соваться в поместье Эссекс. Девушка могла лишь надеяться, что это сработает и все будут в безопасности.
Годрик поглаживал ее волосы, от такого нежного, успокаивающего прикосновения ее начало клонить в сон. Но ей требовалось еще немного времени.
– Годрик…
– Хм? – Его ответ отозвался в ее теле слабой вибрацией.
– Спасибо.
– А что я сделал?
– Ты показал мне ту часть жизни, которую я могла бы так никогда и не испытать.
Он провел по ее щеке тыльной стороной ладони.
– Моя дорогая, ты та удача, что мне посчастливилось поймать.
Ее глаза горели. Она не могла расплакаться, только не сейчас.
– Знаю, мне не следует говорить об этом, так как это может все испортить… но я люблю тебя. – Она могла больше никогда не увидеть его, поэтому хотела знать, достаточно ли у нее смелости открыть ему свои чувства в последний раз.
– Ты не можешь ничего испортить, дорогая.
Годрик поднял ее голову и прикоснулся губами к ее устам. Не важно, как он целовал ее, невинно или страстно, она оживала от его прикосновений. Язык Эмили танцевал между его губ. Он тихо простонал, запустив руки в ее волосы. Кончиками пальцев массировал голову девушки, и руки Эмили скользнули по его груди, наслаждаясь горячей кожей.
– Займись со мной любовью, – попросила она между глубокими томными поцелуями.
– Как прикажешь.