Эмили, наклонившись, поцеловала его в губы. Она была не в состоянии дышать… не в состоянии думать. Существовал лишь этот последний, вечный и тем не менее короткий поцелуй. Это было ее заключительное воспоминание, то, которое она пронесет на протяжении всей своей одинокой жизни.
«Я отпускаю тебя, потому что люблю, и это единственная возможность спасти тебя». Мысленно девушка умоляла его понять ее. Сердце Эмили едва не раскололось надвое, когда он улыбнулся и провел рукой по ее щеке перед тем, как она ушла.
Что он подумает, когда войдет к ней в комнату, а ее там не окажется? Будет ли спрашивать себя, почему она покинула его? Не станет ли ее уход бóльшим ударом, чем плохое обращение его отца?
Когда-нибудь он поймет. Она найдет способ сказать ему правду, когда это будет безопасно. Но все равно Эмили сомневалась, что даже тогда Годрик простит ее. А до того дня она будет медленно умирать изнутри от истекающего кровью сердца.
Сама не зная, откуда у нее взялись силы, девушка подняла голову и с достоинством покинула столовую.
Оказавшись у себя в комнате, прислонилась спиной к двери. Ее грудь тяжело вздымалась и опускалась, пока она глотала безмолвные рыдания. Весь ее мир сузился до этого единственного мига утраты. Эмили попыталась проглотить ком в горле.
Она сползла по деревянной поверхности двери и прижала колени к подбородку, слезы струились по ее лицу. Она так глупо поступила, влюбившись, но больше не повторит этой ошибки. Ее сердце станет тверже, и она проживет одна, без Годрика и без любви. Она должна.
Через несколько лет будет где-то гулять, вспоминая этот последний день, этот последний час утраты своей первой и единственной любви. Такое воспоминание будет настигать ее, как вор в ночи, и оставлять чувствительную, болезненную рану в груди, такую же свежую, как сегодня. Слезы солеными потоками стекали по ее щекам, высекая на них следы, будто могучие реки на камне.
Это было правильное решение. Если она уедет, у Бланкеншипа не возникнет причин вредить остальным. Это важнее ее слез. Такая мысль укрепила девушку. Она вспомнила фразу отца, которую он любил повторять: «Страх силен настолько, насколько ты слаб».
Ее выбор был очевиден, всегда очевиден. В глубине души она ведь знала, что когда-то должна уйти. Чем скорее сможет принять это, тем быстрее получит возможность двигаться дальше.
Когда слёз уже больше не осталось, она овладела собой и вызвала Либбу в свою комнату.
Ожидая служанку, Эмили написала Годрику записку. Она не могла позволить себе открыть ему правду, но должна была что-то сказать.