– В какое время нам надо выехать? – спросил Джонатан.
– Мы надеемся, к полудню. Эмили стоит как можно лучше отдохнуть. Она больна, и поездка в карете будет для нее не самой приятной.
– Ну, мне кажется, остальные из нас должны быть собраны и готовы. – С этим тонким, но настойчивым намеком Эштон поднялся со стула, а его приятели последовали примеру барона.
Они оставили Годрика и Джонатана наедине. Именно поэтому он любил своих друзей. Как и он, они приняли Джонатана. Герцог и до этого относился к нему хорошо – камердинер у мужчин всегда на вес золота, если уж на то пошло, – но теперь он стал одним из них.
– Ты наелся? – спросил Годрик через несколько минут.
Джонатан, бросив взгляд на свою пустую тарелку, кивнул.
– Хорошо. Пойдем со мной в кабинет?
В кабинете герцога все еще был небольшой беспорядок после его сознательного заточения здесь. Но Симкинс убрал подносы с нетронутой едой и разбитое стекло и поставил на место все книги, которые Эссекский в гневе хватал с полок. Годрик, усевшись, жестом предложил Джонатану сделать то же самое. Парень опустился на один из стульев напротив него.
– Нам нужно уладить с тобой несколько дел. – Герцог подался вперед на несколько дюймов. – Я хочу, чтобы ты перенес свои вещи из служебного крыла, как только мы устроим все с Эмили.
Джонатан опустил глаза в пол.
– Понимаю, ваша светлость. Я утратил ваше доверие и подверг мисс Парр опасности. Однако мне хотелось бы извиниться перед юной леди, прежде чем я уйду.
Годрик поразился, насколько же он был слеп, даже на секунду не подумав о том, что у них один отец. Это заставило его задуматься, что же еще он упустил, просто не заметив.
– Джонатан, я не вынуждаю тебя покинуть поместье. Я лишь имел в виду, что ты можешь выбрать комнату на верхнем этаже, ту, которая больше подходит твоему новому статусу в этом доме.
– Моему новому статусу?
– Да. Мы братья, по крови и по закону. Если ты думаешь, будто я выброшу тебя на обочину, то ошибаешься. Конечно, коль сам решишь покинуть этот дом, я не стану настаивать. Но хотел бы, чтобы ты остался.
Джонатан покраснел.
– Вы действительно не против, чтобы я остался здесь, ваша светлость?
– Я всегда сожалел, что являюсь единственным ребенком. Мы братья, и это все, что имеет для меня значение. Сомневаюсь, будто даже в гневе, смог бы убить тебя после того, как Симкинс все рассказал. Возможно, я лишь слегка придушил бы тебя.
– Ваша светлость. – Джонатан вновь опустил глаза. – Я не хочу, чтобы между нами снова возникла неловкость, ваша… Годрик. Но как нам быть дальше? Я исполнял обязанности вашего камердинера почти шесть лет, а слуг