– Куда это ты собралась? – Бланкеншип бросился к ней, увернувшись от удара Таннера.
Эмили, действуя без размышлений, нанесла ему удар ножом в грудь. Он зарычал, как раненый медведь, неожиданно набросился на нее, вырвав нож из ее рук, и с дьявольским огнем в глазах воткнул его высоко в грудь девушки. Таннер закричал от ярости и ударил Бланкеншипа сзади ногой.
– Я не для того привез ее сюда, чтобы ты порезал ее на куски! Наша сделка окончена!
Эмили пошатнулась, потрясенная болью, мир вокруг закружился, и она не устояла на ногах. В панике закричав, споткнулась и покатилась вниз по лестнице. С глухим стуком Эмили приземлилась на холодный мраморный пол.
Годрик вышел из кабинета Седрика вскоре после того, как часы пробили полночь. К тому времени он уже остыл и решил поговорить с девушкой. Она не хотела, чтобы он контролировал ее. Первоочередная безопасность Эмили заставила его принять меры, к которым он не прибегнул бы при обычных обстоятельствах. Теперь же понял, что смог бы объяснить ей это, чтобы она могла взглянуть на ситуацию с его точки зрения. Она была маленькой глупышкой, его милой глупышкой, потому что считала, будто он не любил ее. Годрик планировал провести следующие несколько часов в постели возлюбленной, доказывая, как абсурдны были ее страхи.
При тусклом свете, падавшем с улицы, он заметил согнутое тело у лестницы. Он замер. Неужели кто-то упал? Седрик. Его сердце больно забилось – вокруг тела друга была кровь. Виконт застонал, передвинувшись на несколько дюймов. Годрик подбежал и помог другу подняться. Нос парня был в крови, а на руке зияла глубокая рана.
– Что произошло?
– Напали! – Седрик дрожащей рукой указал в сторону комнаты Эмили.
Дверь была распахнута.
– На помощь! Кто-нибудь, помогите! – закричал Годрик.
Первыми прибежали Эштон и Джонатан с пистолетами в руках.
– Вызови врача, Эш. Эмили похитили. – Герцог открыл входную дверь и выбежал на улицу вслед за Джонатаном.
Какой-то фонарщик подъехал верхом, чтобы проверить фонарь на их улице.
Годрик подбежал к нему, схватил мужчину за ногу, стащил на землю, ухватился за седло и запрыгнул на лошадь этого человека.
– Проследи, чтобы ему компенсировали потери, Джонатан, – крикнул его светлость брату, умчавшись в ночь прямо к дому Бланкеншипа. Он еще никогда так не благодарил Бога за то, что попросил Люсьена и Эштона узнать, где жил тот подлец.
Пришпорив коня, погнал его так быстро, насколько возможно. Его не волновало, нанесет ли он животному увечье или у того отпадет подкова, имела значение исключительно Эмили. Как он мог оставить ее одну? Господи, он не хотел и мысли допускать, что она ранена или того хуже.