Годрик разочарованно уставился на Эмили. Неужели его прикосновения никак не отразились на ней? Он заметил, что Седрик наблюдает за ним краем глаза; вне всяких сомнений, он все видел. Они обменялись взглядами, и виконт пожал плечами, как будто выражая другу свое сочувствие. По правде говоря, прошло уже шесть месяцев с тех пор, как герцог в последний раз был с любовницей. Когда расцвет тех отношений угас, ему не захотелось обычной близости. Эванджелина была страстной в постели, но по натуре – грубой. Она воспринимала их отношения как игру, что было справедливо, но в то же время выражала презрение к слугам. Она жестоко вела себя с Симкинсом, считая, будто тот слишком фамильярен с Годриком, как для человека его положения. Герцог не мог простить ей это. Симкинс был ему как любимый дядя, и каждый, кто вел себя с ним резко, ощущал гнев Годрика.
Эмили совсем не напоминала Эванджелину. Она не являлась испорченной, что не должно было его удивлять. Он отчетливо помнил: Парр выражал досаду из-за того, что на его шею посадили племянницу, а то, как влезал в долги, свидетельствовало о том, что он вряд ли заботился об Эмили и ее комфорте. Годрик рассердился при мысли, что Парр лишал девушку всего.
«Я должен быть осторожным. Она затянет меня в свои чарующие сети, и я никогда не выпутаюсь».
Это было правдой. Годрик ни разу не испытывал ни малейшего желания заботиться о женщине, если не считать его маму, и уж определенно не так, как он хотел заботиться об Эмили. Нет. Покупать красивые украшения и платья для любовницы означало оказывать материальные услуги, а не создавать комфорт и проявлять заботу о леди. Но с Эмили он вел себя по-другому, и, если хотел заслужить ее благосклонность, нужно перестать быть с ней резким.
Он хотел убедиться, что ее шоколад нужной температуры. Хотел, чтобы она носила самые лучшие атласные платья, спала на самой мягкой кровати, находилась в безопасности, тепле и довольстве.
Возможно, если бы она была счастлива, то потянулась бы к нему, позволила бы ему открыть в ней страсть, затаившуюся в глубине ее души. Он хотел познать ее, овладеть ею. Все эти огоньки в ее глазах, когда она думает, что он не замечает, нужно выпустить наружу.
«Я круглый дурак. И не заслуживаю такого невинного создания».
Эта неприятная мысль просочилась в его грудь, осев где-то в глубине сердца. Он и не думал, что может ощущать там боль, но чувствовал ее сейчас.
– Можно мне прокатиться верхом на ней? – Эмили указала на лошадь.
Годрик сдержал улыбку.
– Да, можно.
Эмили, вспыхнув, закрыла лицо руками. Седрик едва заметно покачал головой с немой радостью.