Годрик провел большим пальцем по гладкому опалу и перламутру, представляя его в волнах золотисто-рыжих волос. Он с огромным удовольствием снимет его ночью, после того, как она заберется в его кровать. Ее волосы ниспадут вниз цветным водопадом.
Его светлость снова вел себя подобно юнцу, не уверенному, как лучше завоевать женщину. Сколько лет прошло с тех пор, как он и его друзья рассуждали о лучшем способе завоевать сердце девушки?
Годрик выбрал расческу, подходящую к гребню, затем протянул владельцу магазина кожаный ошейник с серебряной табличкой, чтобы на ней выгравировали имя Пенелопы. Как только все было готово, они с Эштоном вышли.
Настало время нанести визит Альберту Парру.
Болезненного вида дворецкий с самым строгим и неприветливым видом показал им, что они могут войти. Он просто сделал шаг в сторону, уступив им дорогу, затем провел их по коридору. Годрик сердито посмотрел на беспорядок вокруг. Он провел пальцем в перчатке по стойке перил и, вскинув бровь, посмотрел на серое пятно пыли, испачкавшей ткань. Дом находился всего в нескольких улицах от Парк-Лейн[7], однако в первоочередные заботы Альберта Парра явно не входил контроль за работой слуг.
– Бедная Эмили, – пробормотал себе под нос Эштон. – Не самое приятное место для жизни.
– Моя Эмили достойна дворца, – зло проворчал Годрик, – где атласные простыни и тысячи слуг.
Эштон вскинул бровь.
– Ты имеешь в виду, она заслуживает поместья Эссексов, к примеру?
Годрик молча обдумывал этот комментарий.
– Пока что так и есть.
– Почему не дольше? Скажем… навсегда?
– Что мне с ней делать, Эш?
– Добейся ее расположения. Она ненадолго останется несорванным плодом, мой друг. Не лучше ли, чтобы это был ты, а не какой-то мерзавец вроде Бланкеншипа? Эмили стоит человека, который был бы нежным и страстным с ней.
– И что потом? Я испортил ей репутацию. Что мне, жениться на ней и жить счастливо всю оставшуюся жизнь? Ты сам все прекрасно знаешь.
Люди, которых он любил, либо покидали его, либо предавали. Он не хотел ни того, ни другого с Эмили.
– Разве не это делают исправившиеся повесы?
– Кто сказал, что я исправился?
Эштон просто улыбнулся.
Оба молодых человека больше ничего не сказали, так как лакей провел их в кабинет Парра. Проныра дядя Эмили, наклонившись над столом, читал какие-то письма. Сначала он лишь мельком взглянул на посетителей, затем посмотрел более внимательно.
Вместо того чтобы выказать герцогу и барону подобающее почтение, Парр неохотно поднялся.
– Почему так долго?
Герцог смерил его взглядом, и мужчина добавил:
– Ваша светлость.