-- Моего отца зовут Борис Федорович Годунов, -- ухмыляясь, пояснил Макс. -- Так вот, по всему полу вблизи мишени были раскиданы монетки.
-- Когда я пришла на занятие, мальчики как раз упражнялись в меткости, -- вставила Лера. -- Картина к приходу Макса оставалась весьма красноречивой, и, естественно, он догадался, что там произошло.
-- Мне сразу же вспомнился обычай кидать монетки в фонтан или в море, чтобы вернуться, -- подтвердил Макс. -- Об этом я и рассказал отцу, когда чуть позже мы с Лерой встретили его на лестнице. Сначала я, само собой, сообщил ему потрясающую новость о том, что мы собираемся пожениться.
-- Неужели потрясающая новость потрясла его меньше, чем история с мишенью? -- недоверчиво спросила Таня. -- Я правильно поняла, что его бровь дергалась вверх именно по этому поводу?
-- Правильно. Впоследствии мы с Максом пришли к выводу, что просто новость оказалась для Бориса Федоровича не такой уж потрясающей.
-- А что касается мишени, то он вовсе не был потрясен. Видишь ли, Танечка, свои настенные изображения мой батюшка имеет возможность лицезреть ежедневно, поскольку денег на ремонт в институте из года в год не находится. Его заинтересовала идея кидать монетки, чтобы вернуться. Покосившись на ошивавшихся в сторонке ребят, кстати, тех самых, он громогласно вопросил: "К чему такие сложности? Знания большинства студентов сами по себе являются залогом того, что они ко мне еще вернутся. И не раз".
-- Вообще-то, насколько я помню своих собственных преподавателей, -- заметил Глеб, -- их зловещие пророчества по большей части носят профилактический характер. Я не прав? -- обратился он к Лере.
-- По большей части. Однако грозный Борис Годунов действительно спуску не дает. Макс может подтвердить, он у него учился.
-- Серьезно? -- ухмыльнулся Захаров. -- Вот уж сомнительное удовольствие -- учиться у родителей!
Его жизнерадостное замечание не понравилось ни Тане, ни Лере.
-- Весьма, -- согласился Макс. -- Хотя и к этому можно привыкнуть, спроси хотя бы у...
-- Ой! -- Лера вскочила со стула, чувствуя, как по ней стекают потоки кофе. Решение в пользу собственных темно-синих брюк было принято мгновенно, их все-таки проще отстирать, чем голубые джинсы Макса. Слава Богу, кофе успел уже остыть, поэтому обошлось без ожогов.
-- Черт! -- Макс тоже вскочил, лицо его выражало искреннее недоумение. -- Неужели это я тебя толкнул?
-- Нет, я сама виновата. Слушай, дай полотенце, я просто-таки истекаю кофе.
-- Держи! -- Преисполненная благодарности к самоотверженной подруге, Таня уже протягивала ей полотенце.