Мэгги осматривала цветы на айве за домом, когда до боли знакомая немецкая машина свернула на аллею и покатилась в ее направлении, остановившись вскоре рядом с ней в облаке пыли. Легкий ветерок унес пыль, и она легко узнала того, кто сидел за рулем.
— Мэгги, — протяжным голосом поприветствовал он ее из открытого окна, белозубый и загорелый.
— Привет, Кеннет.
— Ты выглядишь совсем как хозяйка большого дома.
— А ты — совсем как… повелитель мух.
— Мэгги, ну зачем так начинать?
— С хозяйки большого дома?
— Я хотел сделать тебе комплимент.
— Извини, я сегодня немного не в своей тарелке.
— Надеюсь, все в порядке?
— Разве у кого-нибудь может быть все в порядке?
— Ну и настроение у тебя.
— Думаю, что ты приехал не измерять температуру моих эмоций?
— Нет, я был по соседству и заехал просто сказать «привет», чтобы ты знала, что у меня все хорошо. Я не думаю, что ты беспокоишься, конечно. Я хочу сказать тебе, что решил не оспаривать условия нашего развода.
Мэгги промолчала, осмысливая сказанное.
— Извини за мое высказывание, — сказала она в конце концов.
— Пустяки, — сказал он, не прекращая улыбаться.
— Конечно, я рада тому, что ты сказал о разводе.
— У меня было время подумать об этом в последние месяцы. Конечно, я не жду, чтобы ты меня простила. Я даже не жду, чтобы ты пригласила меня зайти в дом выпить кока-колы. Но жизнь есть жизнь, так? Любые взаимные обвинения просто не дают нам двигаться дальше, правда?
— Думаю, да.
— Не мог не заметить тебя в журнале «Пипл».
— Ой? — Что-то заставило Мэгги насторожиться.
— Этот английский чижик? Он пел в Рождество, да?
— Мне показалось, что ты сказал «никаких взаимных обвинений», Кеннет?
— Это так, для информации. Прекрати, Мэггс, я тебя на всю жизнь обеспечил, без всяких условий. Можем мы хотя бы остаться друзьями?
— Но не такими близкими, как ты предполагаешь.
Теперь пришлось задуматься Кеннету.
— Я понял, что задел больное место, — сказал он. — Это у меня привычка такая. Это мой недостаток. Я знаю о себе сейчас такое, что полгода назад и представить не мог. У меня глаза открылись. Я просто попытался таким образом — но своим собственным, грубым, неловким, образом — выразить, что я рад, что ты выбралась и немного повеселилась. Честно говоря, я не думал, что ты сможешь. Ой! Опять я начал. Пойми, я не нарочно. Это все мои дурные привычки. Понимаешь, когда сорок восемь лет живешь придурком, трудно сразу стать нормальным человеком.