Поэтому каждый год Мэгги получала от Кеннета в подарок всевозможные предметы, никоим образом не соответствовавшие ее персональным пристрастиям: светильник с лавообразной жидкостью внутри: надувной резиновый карандаш почти двухметровой длины; автоматическая хлебопекарня, выпекавшая буханки хлеба с мякишем, похожим на пенопласт, напоминавшие своей формой артиллерийские снаряды; биографию Гурджиева; шейкер для мартини в форме дирижабля; предметы одежды от невыносимого Ласло Блута; диск Мадонны; зажигалку «Данхилл»; брошь с бриллиантами и сапфирами в форме ягуара, такую же, какая была у ныне покойной Уоллис Симпсон; ракетку для настольного тенниса и так далее. Все эти вещи были совершенно бесполезными.
Мэгги сложила девять пакетов этого года в аккуратную стопку рядом со своим любимым креслом с подлокотниками, достала серебряную ручку «Монблан» и пачку ярлычков для рождественских подарков и надписала девять новых ярлычков взамен тех, что были на пакетах. «Моей дорогой пышечке Лоре от Кеннета», — написала она красивым размашистым почерком на первом. А на других «Любимой заднице от Кеннета», «Дорогому мешку с костями от Кеннета» и так далее в том же духе. Затем она поместила все подарки в большой пакет, который положила в шкаф в передней. Наконец-то она снова была в кухне, ее убежище от всех жизненных штормов.
Мэгги видела садовый домик из большого окна над раковиной. Этот маленький белый гостевой домик с сердечками, вырезанными в ставнях, стоял прямо напротив, невдалеке. К нему вела строгая аллея редких роз. Конечно, так было запланировано с самого начала. Сейчас розовые кусты стояли в форме, как часовые: для защиты от морозов на них были надеты пеньковые мешки. Вокруг домика росло с десяток плодовых деревьев: яблони, груши и айва. Мэгги сама сажала эти деревья, когда Хупер только начинал ходить. Сейчас на их черных ветвях лежал снег. Спортивный «сааб» Хупера стоял слева. На его крыше тоже лежала белая шапка. Мысль о том, что ее мальчик уже настолько вырос, что может самостоятельно водить машины и спать с девушками, радовала и пугала Мэгги одновременно. Думая о них двоих, уютно свернувшихся калачиком, вспотевших под стеганым одеялом на чугунной кровати, которую она купила на толкучке в Дэнбери за двадцать пять долларов и с любовью перекрасила, Мэгги старалась чистым усилием воли создать радостное отношение, без примеси ревности, раздражения и желчности, характерных для среднего возраста. «Ну, — сказала она себе, — по крайней мере, будет для кого готовить завтрак». Ей стало интересно, любит ли девушка — как бишь ее зовут, ну, такое деревенское имя: Хезер? Марго? Мелисса? — готовить. Мало кому из современных молодых женщин это нравится. Редакторские ассистентки в «Трайс энд Уанкер» питались только суши, которые им приносили из ресторана, и диетической содовой. И какие семьи после этого они смогут создать? В случае если Хупер, Бог ему в помощь, на самом деле привяжется к этой Хезер-Марго-Мелиссе — и в этом вряд ли будет что-нибудь удивительное, ведь Мэгги вышла замуж за Кеннета, как-никак, всего через неделю после его выпуска, — то уроков кулинарии вскоре будет не избежать.