3
Самая задушевная встреча
Линди Хэйган показалась на выходе. Она выглядела бледной, но красивой. На ней были черные шелковые брюки от Стефано Джулиани, заткнутые в кроваво-красные ковбойские сапоги от Лучезе, и черный кашемировый свитер с капюшоном от Дитера Хунсбахера. В одной руке она держала сумку из полированной кожи. Возможно, такую же сумку таскал за собой Эрнест Хемингуэй во время гражданской войны в Испании. На другой руке висела черная шерстяная дорожная накидка. Ее личико сердечком озабоченно нахмурилось, когда она осматривала большой и оживленный зал прибытия, пока не услышала крик Мэгги:
— Эй, Линди! Я — здесь.
А затем подруги начали визжать и подпрыгивать так, что другие пассажиры стали оборачиваться в их сторону.
Привычка визжать при встрече шла еще от Смит-колледжа. Так приветствовали друг друга только Мэгги и Линди, когда они встречались после Рождества или летних каникул. (Был даже короткий период инфантилизма осенью на втором курсе, когда они визжали при каждой встрече на квадратном дворе колледжа.) С того времени, как люди стали узнавать ее в публичных местах, Мэгги старалась не привлекать к себе внимания. Но Линди своим видом заставила Мэгги немедленно вернуться в те замечательные студенческие дни, когда все в мире было новым, а две подружки были никому неизвестными красотками с прекрасным будущим впереди.
Когда визг и прыжки закончились, Мэгги обняла Линди и, почувствовав ребра под кашемировым свитером, воскликнула:
— Дорогая, ты — настоящий скелет!
Линди, по всей видимости, восприняла это как комплимент, поскольку большую часть своей жизни провела на диетических «американских горках»: худея, набирая вес и снова худея.
Линди пошла вперед к багажной ленте.
— Буду уповать рядом с тобой на Бога, — сказала она, чуть заметно показывая свойственную только ей кривую улыбочку. — Ты закормишь меня штруделями и паштетом из гусиной печени и бог его не знает еще какими хазерай[10]. Через неделю я буду толстая, как трейлер.
— Не беспокойся. У нас дома тренажеров столько, что можем фитнес-клуб открыть.
— Здесь у вас на востоке продают продукты «Foodstuff»? — спросила Линди. — Они делают просто замечательные продукты, лишенные питательных свойств. Майонез, крекеры, творог, какую-то замороженную гадость, которая по вкусу напоминает мороженое. Я думаю, они привесили несколько дополнительных атомов углерода к молекулам, чтобы они стали больше и не поглощались бы тканью желудка.
— А что происходит с этим в твоем организме?
— Это просто пролетает, как Лексингтон-авеню-экспресс. Больше никто в Лос-Анджелесе не питается настоящей пищей. А вот и мои вещи!