— Эйсмонт до революции работал с Уркартом, — неожиданно вмешался Сушин. Надо брать санкцию на его разработку.
Ксенофонтов кивнул и сделал пометочку в своих бумагах. Потом веско сказал, хлопнув рукой по аршиновским папкам.
— Для того, чтобы взять в разработку работника ранга Эйсмонта мы должны получить санкцию Политбюро или Секретариата ЦК. К сожалению, у нас пока что только показания Френкеля. Для принятия политического решения этого явно недостаточно. Я считаю, что проверка нашей версии будет обеспечена запросом немецкой стороны о составе фирм, куда будут перекинуты деньги. Если мы найдём расхождения, то я буду ставить вопрос на Политбюро. Алексей, формируй список на поездку в Берлин.
Когда все выходили, Николай подошёл к Ивану Ксенофонтовичу.
— Я нашел своего археолога. Он находится у Бокия, в спецотделе.
— Это плохо, помрачнел он. Я даже не знаю, чем смогу помочь.
— Почему?
— Глеб Иванович пользуется особым доверием руководства. Он выходит непосредственно к самому. И если он не захочет отдать человека, он не отдаст.
— Понятно. А что можно сделать?
— Попробуем обратиться к Менжинскому, может быть к Феликсу.
Такое оборот событий Николая не устраивал. Привлечь ненужное внимание к этому делу — это значило серьёзно подставить себя под угрозу. Неизвестно, конечно, что говорит в ЧК Васька, но если кому — то в голову придёт мысль поверить в его бредни, то копать будут самым серьёзным образом. И начнут с него, с Николая. Поэтому, чем меньше народа об этом знает, тем лучше.
— Давайте так. Подождём денек. Если я ничего не придумаю, надо будет идти к руководству. И вот что я думаю. Я сегодня переговорю с серьёзным человеком из Германии. Фирма Юнкерс имеет тут аэродром и регулярное сообщение с Берлином. Я думаю мы можем за пару дней обернуться. Он мне даст записочку и мы всё быстро узнаем. Для поездки мне нужен загранпаспорт на себя и двух женщин 23 и 15 лет.
— Фамилии?
— Синицины Надежда и Елена Михайловны.
— Хорошо. К вечеру будут. Договаривайтесь со своим немцем. Возьмёте Сушина. Правда он по-немецки не говорит.
— Я тоже не говорю. Синицына старшая нам и переведёт. Я так понимаю, нам не нужно будет отмечаться у Крестинского?
Он позвонил Горностаеву прямо из ЦК и предложил тому подойти к центральному входу в Политехнический музей. Там было спокойно, только редкие энтузиасты заходили внутрь. В соседних подъездах жизнь так и кипела, а в музейный был тих. Горностаев пришёл через пятнадцать минут. Николай передал ему записку Красина и спросил, что нового известно про Василия. Яков сказал, что информацию сможет получить не раньше четверга, когда у него будет повод поехать на Спецотдельские объекты.