— Может быть, и нет, — ответил Куан, — хотя я полагал, что моя привязанность к Америго очевидна.
— Не столь очевидна, как твоя неприязнь к Сандро, — заметил Леонардо, потрясённый этим признанием Куана.
Китаец кивнул, признавая его правоту.
— Я польщён, что ты приписываешь мне столь тонкую стратегию.
Леонардо всегда считал Куана чересчур холодным, чтобы сблизиться с кем бы то ни было. Да и Америго никогда не заговаривал о нём. Зародилась ли эта привязанность во время их пребывания в пустыне? Могли ли они дойти до того, чтобы стать любовниками?
— Если Америго так дорог тебе, как ты мог быть так... спокоен, когда я сообщил тебе, что он пропал?
— Вероятно, ты не слишком восприимчив, — сказал Куан. — Я нисколько не был спокоен.
— Но ты бросил бы его умирать.
На эти слова Куан лишь улыбнулся, и от этой улыбки Леонардо похолодел — она напомнила ему Джиневру.
Пламя горячки пылало в нём, глаза горели, закатывались внутрь, в темноту его плоти... и Леонардо впал в беспамятство.
Он очнулся и обнаружил, что едет по гористой местности. Оберегая верблюдов, чьи нежные ступни потрескались и покрылись волдырями, мамлюки Кайит Бея скакали по естественному каменному амфитеатру.
Слабо пахло полынью, и этот отдалённый аромат смешивался с запахами живых существ, влаги и разложения.
Сандро хлопотал над Леонардо; Америго всё ещё был без сознания либо спал, привязанный к седлу своего верблюда в крайне неудобной позе. Леонардо глядел на друга и ощущал тупую боль в пояснице — она разрасталась, проникая в ноги и бёдра, тянулась сквозь шею и грудь и завершалась в жгучем обруче боли над глазами.
— Где мы? — спросил Леонардо.
— Возле Мёртвого моря, — ответил Сандро.
— Куда мы направляемся?
— Говорят, что к озеру Зиза, но это только слухи.
Леонардо перевёл взгляд на Америго:
— Ты уверен, что он поправится?
— Ты говоришь как ребёнок, Леонардо. Быть может, Куан был прав — у тебя и впрямь вскипели мозги... — Леонардо ничего не ответил, даже не улыбнулся, и тогда Сандро продолжал: — Куан заверил меня, что Америго будет здоров. Он при каждом удобном случае появляется здесь, чтобы посмотреть, как у него дела. Куан совсем не такой, каким ты его считаешь.
— А каким же я его считаю, Пузырёк?
— Лишённым всяких чувств. Его помощь уже один раз спасла жизнь Америго, помнишь?
Леонардо хотел было сказать, что чувства — это не дар и не талант... но вместо этого лишь кивнул, ощущая, как сон опять всей тяжестью наваливается на него, сжимает, покуда весь мир не сузился до вида его верблюда и всадников, скачущих впереди.