Поднялись шум, топот, сумятица; затем эмиры мамлюков — не элитные кастраты, а боевые командиры — приняли на себя исполнение приказа и погнали солдат к дальнему полю. Шлюх тоже прогнали подальше от опасного места.
Леонардо, Куан и калиф наблюдали, как люди Хилала встретили приземлившегося мальчика, быстро сняли с него упряжь и крылья и повели к тайному входу в замок.
— Я спущусь и поговорю с солдатами, — сказал Кайит Бей. — Подобно Моисею. В конце концов, они только что видели чудо. — Он повернулся к Куану. — Однако я задел тебя тем, что использовал машину маэстро.
— Повелитель, я...
Однако калиф не дал ему договорить.
— Хотя Хилал и старался произвести впечатление этим метанием снарядов с высоты в мою армию, я всё же склонен высоко ценить твоё творение. Твои летающие машины могут унести больше смертоносных снарядов и сбросить их на головы врага.
Леонардо хотел было сказать калифу, что, если крылья планера утяжелить, он сможет поднять больший груз; однако предпочёл прикусить язык.
— Но моими шарами трудно управлять, повелитель, — сказал Куан. — Они отданы на милость ветра, чего не скажешь об изобретении Леонардо.
— Зороастро, — поправил Леонардо.
— А, — сказал Кайит Бей, — так ты отдаёшь должное предателю. Приятно видеть, что ты почитаешь мертвецов.
Леонардо пропустил мимо ушей реплику калифа.
— Машины Куана можно привязать к земле, и тогда с высоты мы сможем следить за передвижениями войск Великого Турка. Тогда не будет иметь значения, трудно ли ими управлять.
— Хорошая мысль, — сказал калиф.
— Эта мысль не моя, повелитель. Похвалу заслужил Куан.
Китаец пронзительно глянул на Леонардо, которому эта идея, разумеется, и принадлежала на самом деле — но покорно принял похвалы калифа.
— Итак, маэстро, — сказал калиф, беря Леонардо за плечо, — любишь ты меня или ненавидишь за то, что я отнял жизнь у твоего друга и предателя?
Леонардо ничего не сказал, но в воздухе повисло ощутимое напряжение.
— Так любишь или ненавидишь? — настойчиво повторил калиф.
— И то и другое, — сказал Леонардо после мгновенной паузы, и калиф, похоже, остался доволен, потому что не убрал своей руки.
И Леонардо мог бы поклясться, что Куан вздохнул с облегчением.
Этой ночью Кайит Бея разбудил посланец, прибывший от самого Уссуна Кассано. Персы потерпели сокрушительное поражение на берегах Евфрата ниже Эрзикана; но они отступили и всё ещё сражаются с армией Мехмеда, что, согласно словам посланца, «всё равно что биться с самим морем».
Несколькими часами позже уже шли приготовления к скорому маршу, который должен был привести армию мамлюков мимо северных границ Египта, через Киликию и Великую Армению — в Персию.