— Надо что-то решать, — бормотал-беспокоился Рафик, бегая меж наших двух шконок. — Убьет твою копию этот бандит. Мне ж ее надо понаблюдать обязательно. Мне ж еще почти полгода пыхтеть.
— Ты ж сам сказал, что первым делом он от оригинала избавится.
— И то правда, — сказал он и несколько успокоился.
Я заметил, что в своей эгоистической увлеченности экспериментом он мне не очень сопереживал. А самое удивительное, что и сам я сопереживать нам обоим не торопился. Ни себе, ни совладельцу моей личности на воле — если волей можно назвать периметр Витиного участка.
Витя, очевидно, уже пожалел, что по пьянке со мной разоткровенничался. Вечером он сказал:
— Убивать, действительно — не то что жалко, но как-то нерационально. Я сейчас как раз думаю над тем, как тебя рационально использовать. Может Михалковых с Кончаловскими забашлять, чтоб кино про тебя сняли?
— Надо было сначала с намерениями определиться, а уж потом проект затевать, — сказал я безжизненно.
— Не люблю загадывать, — сказал Витя. — Загадывай, потом отгадывай, почему все не так.
Документы, друзья, деньги — все это в городе у меня было. К сожалению — на другое лицо. Если бежать, то бежать надо в двух экземплярах. Иначе не имеет смысла побег. Не оставлять же в заложниках часть своего «я». Но если уйти от Вити не составляло труда, то о побеге из заключения не стоило даже думать. Да и воли на свершение подобных действий у меня вдруг не стало. Я опять задремал.
— Сомлел, — то ли приснился, то ли донесся сквозь сон Витин голос. — Ешь витамины, бегун.
Приступы моей абулии не укрылись от Рафика.
— Возможно, что двойники не обладают полной самостоятельностью, — теоретизировал он. — Что они ограничивают друг друга в степенях свободы. То есть воля одного тормозит волю другого. Как ты думаешь? А?
Он тут же позвонил Вите.
— Надо их на одном поле свести, — сказал он. — Для чистоты эксперимента.
Потом выслушал Витины возражения.
— Если что, — заверил его Рафик, — обратно-то сесть всегда можно. Тут важно знать: как они со своим двойником встретятся? Как прореагируют друг на друга? Как себя поведут?
Витя что-то ему ответил.
— Ярар, — сказал Рафик, выражая согласие.
Задрав подбородок, Витя подтягивал узел галстука, собираясь на какую-то кинематографическую конференцию.
— Так-то так, — говорил он в трубку мобильного, — но что-то сдается мне, что до окончания эксперимента вас троих нужно взаперти держать… Ладно. Будет им рандеву. Только учти: головой отвечаешь. — Он сорвал галстук и отбросил его прочь. Сунул мобилу в карман. — Ярар… — передразнил он Рафика.