– Нам надо придумать название марки табака. – Кинг помолчал. – Придумал. Как насчет того, чтобы назвать табак «Три короля»? Один король в честь Королевских ВВС, другой – в честь Текса, техасского короля, а один – в мою честь.
– Неплохо, – одобрил Текс.
– Мы откроем производство завтра утром.
– Я завтра на работах, – покачал головой Текс.
– Черт с ними! Я пошлю Дино вместо тебя.
– Не сто́ит. Я попрошу его сам. – Текс встал и улыбнулся Марлоу. – Рад был познакомиться с вами, сэр.
– Забудьте слово «сэр», хорошо? – попросил Марлоу.
– Конечно. Спасибо.
Марлоу проследил, как тот уходит.
– Забавно, – тихо сказал он Кингу. – Я никогда раньше не видел столько улыбок в одной хижине.
– Почему бы не улыбаться? Все могло быть гораздо хуже. Вас сбили, когда вы летали над хребтом?
– Вы имеете в виду трассу Калькутта – Чунцин? Над Гималаями?
– Да. – Кинг кивнул в сторону коробочки для табака. – Наполните ее.
– Спасибо. Я сделаю это, если вы не против.
– Когда окажетесь без табака, приходите в любое время и угощайтесь.
– Благодарю вас, я так и поступлю. Вы очень добры. – Марлоу захотелось еще раз закурить, но он понимал, что курит слишком много. Если он закурит еще раз, голод будет чувствоваться болезненнее. Лучше потерпеть. Он посмотрел на закат и дал себе слово, что не закурит раньше, чем тень сдвинется на два дюйма. – Меня не сбили. Мой самолет повредили, когда был налет на Яву. Я не смог подняться. Очень обидно, – добавил он, пытаясь скрыть горечь.
– Это не так уж и плохо, – утешил Кинг. – Вы могли быть в самолете. Вы живы, а это самое главное. На чем вы летали?
– На «харрикейне». Это одноместный истребитель. Но мой обычный самолет был «спит» – «спитфайр».
– Я слышал о них, но никогда не видел. Вы, ребята, наверняка вызывали у немцев тошноту?
– Да, – мягко согласился Марлоу. – Мы уж старались.
– Вы ведь не принимали участия в Битве за Британию? – Кинг был удивлен.
– Нет. Я получил свои крылышки в сороковом. Как раз вовремя.
– Сколько лет вам было?
– Девятнадцать.
– Хм, глядя на вас, я уж было решил, что вам по крайней мере тридцать восемь, а не двадцать четыре!
– Да ладно, братец! – рассмеялся Марлоу. – Сколько вам лет?
– Двадцать пять. Сукин сын, – сказал Кинг. – Лучшие годы жизни, а я заперт в этой вонючей тюрьме.
– Непохоже, что вы заперты. И мне кажется, что вам совсем неплохо.
– Как ни считай, а мы все-таки под замком. Как долго это еще продлится?
– Мы заставили немцев отступать. Это представление скоро закончится.
– Вы верите в это?
Питер Марлоу пожал плечами. «Осторожно, – сказал он себе, – ты никогда не был достаточно осторожен».