Сергей усмехнулся и выпил.
Полина с минуту наблюдала, как он сидит съежившись, повесив голову. Пересела к нему на ручку кресла.
– Сере-ож, ну что ты из себя мученика какого-то делаешь? Что, к себе туда вернуться хочешь? В тайгу?
– Да лучше туда, чем так…
– Хорошо, – перебила Полина, и в ее голосе послышалась угроза. – Хорошо, возвращайся. Никто на коленях просить не будет. Но сам ведь… Когда летом безвылазно прожил там, ведь по десять раз в сутки названивал. Не сможешь ты больше там. Но и здесь за красивые глазки тебя никто не будет держать. По фуршетам водить. Единственный шанс – сесть за стол и работать. Писать надо, не ныть, а писать. Пи-сать!
– Да повеситься надо, – буркнул Сергей.
Полина поднялась, прошла по комнате. Медленно, раздумчиво произнесла:
– А что… тоже выход, кстати сказать. Для писателя это часто бывает на пользу.
– Спасибо. – Сергей взял бутылку за горлышко.
– Поставь!.. Перестань пить!
Он налил, выпил и, задыхаясь от водки, забормотал:
– Д-да-а… Ну ты и сука… Попал, в натуре… Жалко, веревки нету. В этой Германии, блин, только это…
– Тебе веревку надо? – с холодным бешенством спросила Полина.
– А что, припасла?
Она достала из шкафа колготки и бросила Сергею.
– Ох, романтично-то как! – Он вскочил. – На женском белье! Та-ак… – Быстро оглядел комнату и, подойдя к изогнутой, металлической спинке кровати, стал привязывать к ней колготки; рычаще пропел: – А он повесился на мамином чулке! Ка-ай-йф!..
– Сережа, ложись спать, пожалуйста. Перепил – ложись и выспись. Хватит в Есенина играть… Перестань.
Он возился с колготками. Узел соскальзывал с покатой спинки, приходилось развязывать, затягивать по новой. Но – не получалось… Понаблюдав за этим, кажется, бесконечным процессом, Полина взяла с кровати тетрадь, села в кресло. Начала листать…
1
Юрий Андреевич почувствовал это довольно давно. Сначала оно слабенько, приятно щекотало, согревало, потом, особенно по вечерам, когда уже ложился спать, стало жечь и царапать. И вот вчера прокололо. Как боль в позвоночнике.
Он нашел папку с нотной бумагой, полистал сухие, шершавые на ощупь, уже начавшие желтеть листы. Положил обратно в шкаф. Завтра утром приступит… Завтра нужно пораньше встать, а для этого сегодня пораньше лечь.
И, посмотрев выпуск новостей в двадцать два часа, Юрий Андреевич стал раскладывать диван.
– Ты уже? – удивилась жена.
– Да, что-то лечь захотелось.
– У тебя все нормально? – Она посмотрела внимательно. – Как себя чувствуешь?
– Все нормально, – слегка раздражаясь, сказал Юрий Андреевич. – Просто… – И, не желая называть причину, слегка соврал: – Усталость просто.