— Только что прочел. Знаешь, это немного смешно…
— Смешно? — взвизгнула Кларисса. — Боже мой, Женечка, о чем ты говоришь? Это ведь не первый случай!
— Не понял?
— Ты знаешь, кто такая Танеева?
— Разумеется, — ответил я без особой приязни, потому что Танеева была первой, кто наиболее успешно шел по следу Мадам.
— Так ведь она тоже погибла!
— Откуда ты знаешь? Вроде бы о ней ничего нигде не писали.
— Ее сбила машина. Одна моя знакомая работает в больнице… Она умерла, не приходя в сознание.
Я помолчал, пытаясь разобраться, хочется ли мне задуматься о сказанном или списать все на мнительность Клариссы.
— Право, я не знаю, — ответил я, — что тебе и сказать.
— Как!? — Кларисса, бедненькая, чуть не рыдала в трубку. — Это ведь не случайно! Может быть, какой-то маньяк или серийный убийца, которому не угодили фотомодели. А потом то, что мы знаем, лишь поверхность айсберга. Может быть, он уже расправился с десятком моделей рангом пониже, о которых не пишут газеты…
— Хорошо, Кларисса! Я обязательно подумаю об этом! — сказал я ей как можно более серьезно.
— Только, пожалуйста, — умоляюще произнесла она, — ни слова Мадам! Ты ведь знаешь, какая она ранимая…
Уж я-то прекрасно знал, какая она, но рассудил, что неведение для нее все-таки лучше.
После гибели Иркутской Кларисса снова позвонила мне, и мы долго молчали по телефону, не зная, что теперь делать. Я повидал знакомого из прокурорских, но тот успокоил меня, сообщив, что все три дела разные и ни о каком маньяке речи быть не может. Да и нет, собственно, никаких дел. Вот разве с Танеевой только. Машину, которая ее сбила, так до сих пор и не нашли. «И не найдем, — честно признался он. — Тупиковое дело».
От одиночества и скуки хочется выть волком. Я терпеть не могу оставаться надолго одна. Если бы я была богатой старухой, то непременно наняла бы себе компаньонку, чтобы та не покидала меня ни днем, ни ночью. Какую-нибудь старую деву, но не обезумевшую без мужской ласки, типа Клариссы, а напротив, что-нибудь типа синего чулочка. Ах, как замечательно мы проводили бы с ней время! Играли бы в карты долгими зимними вечерами, да не в шумном клубе, а возле нашего камина, уютно устроившись в креслах. Я бы смотрела старые фильмы, а она вязала бы, примостившись на диване рядом. Мы ходили бы с ней по магазинам, делали покупки и с азартом спорили, насколько мне (или ей) идет какая-нибудь яркая тряпка. Она была бы немногословна, нет. Но если начинала бы говорить, ее хотелось бы слушать. Как жаль, что я не богатая старая дама, а Алка совсем не синий чулок. Она лучше всех подошла бы для этой роли.