— А ее муж?
— Я его совсем не знаю. Он меня терпеть не может. Но я знаю, что последние месяцы он был увлечен одним проектом… — Господи, как же ей объяснить? — В общем, он собирается работать совсем в другом направлении. Он хочет, чтобы Мадам оставила рекламу.
— Оставила? Почему?!
— Может быть, по той же причине, что и вы. Не исключено, что он боится за нее.
— Но ведь с ней до сих пор ничего не произошло.
— Может быть, потому, что она никогда не остается одна.
— Что? Как?
— Мадам терпеть не может одиночества. Вокруг все время крутятся люди. Ее везде сопровождают, провожают, встречают…
— Но ведь так не может продолжаться вечно. Когда-нибудь она все-таки останется одна.
Конечно, останется. Я сама сегодня отвезла ее домой, где она должна была сидеть одна-одинешенька. А вдруг…
Мне стало не по себе, я перестала слышать, что мне говорит Соболева, достала трубку и набрала номер Мадам…
Алка укатила, а я постояла на улице, пока ее автомобиль не скрылся из виду, и медленно пошла домой. Мне до тошноты не хотелось возвращаться в пустую квартиру. Ноги отказывались повиноваться, невероятным усилием воли я заставила себя подойти к лифту. Я, может быть, повернула бы назад, поймала машину и поехала в клуб, но дверцы лифта распахнулись передо мной, длинноногая девица прошествовала из лифта, и мне показалось, что судьба не оставляет мне выбора.
В квартире непереносимо чувствовалось присутствие чужого. Точнее, чуждого и неприятного. Чувство было настолько острым, что я стала потихоньку обходить комнаты, чтобы убедиться в ошибке. Вернувшись в гостиную, я упала в кресло и тут поняла, что ошибки никакой нет. Чужой действительно был тут. Он лежал в папке, напротив, на диване. И действительно, был неприятным и опасным.
Я замерла, словно перед притаившейся гремучей змеей. Мне не хотелось к нему притрагиваться, совсем не хотелось. Мне казалось, что именно он в последнее время тревожит мой покой и мешает радоваться жизни. В конце концов, нужно прочитать его, чтобы знать, как с ним расправиться.
Я открыла папку и перелистнула прочитанные страницы. Перескакивая с абзаца на абзац, пропуская описания немых сцен и обстановки, я добралась до диалога. Бред какой-то. Нормальные люди так не разговаривают. Пришлось вернуться к описаниям и выяснить, что главный герой пьян в дым. Ну тогда понятно, почему он несет такую чушь. Диалог был длинный и бессмысленный. Женщина и мужчина бранились, обвиняя друг друга во всех смертных грехах, потом она хлопнула дверью и ушла из дома.
В квартире стояла мертвая тишина, и я услышала, как Женя вставляет ключ в замочную скважину. Быстро и аккуратно сложив листочки в папку, я выключила верхний свет, оставив зажженными бра, и села у окна.