Снова повисла пауза, посреди которой тиканье настенных часов показалось мне оглушительным. Я слушала ее, затаив дыхание, предчувствуя, что в ее рассказе помимо Жанны вот-вот появится и Максим. Так оно и случилось.
— Все началось, когда вернулся из армии брат Жанны. В рекламе большая конкуренция.
Зачем снимать одну и ту же модель, если этих моделей пруд пруди. Исключение составляет лишь одна Елена Вольская. Мадам. Вы ведь знакомы с ней?
— Да, я ее знаю.
Соболева спросила внезапно, я ответила не задумываясь, и она с облегчением вздохнула.
— Так вы от нее?
— Нет. К вам меня действительно прислал Богомолов.
— Хорошо.
Она снова словно раздумывала, продолжать свой рассказ или не стоит. Но решилась…
— Жанна сидела тогда без работы, нервничала. И все никак не могла понять, что же за талант такой у этой Мадам, почему только ее приглашают, почему продажи поднимаются в десятки раз после рекламы с ней. Как-то, совсем уже скиснув, она пожаловалась брату. И тот…
— Разгадал секрет Мадам?
— Нет. Он придумал способ обойти ее. Жанна воспользовалась этим способом, и рейтинг ее быстро вырос. Предложений, в том числе из-за границы, стало поступать больше, чем она могла принять. И она решила поделиться…
Соболева горько усмехнулась.
— С вами?
— Да. Со своими лучшими подругами. Мы прочно сидели без работы и подумывали о бухгалтерских курсах. А тут она предлагает работу с заоблачными перспективами. Ирка согласилась первая. Так, ради смеха, попробовать. У нее получилось. Потом попробовала я. И тоже — успешно. Мы были страшно благодарны Жанне, что она вытащила нас со дна жизни на поверхность.
— Что же это был за способ?
Соболева тяжело вздохнула, прошлась по комнате, хрустнула пальцами и, облокотившись на спинку кресла, ответила:
— Максим раздобыл где-то видеопленку с Мадам. Маленькой вставки оттуда было достаточно, чтобы реклама, в которой мы снимались, вызывала повышение спроса в пять раз. — Она помолчала, а потом спросила: — Вы осуждаете нас?
— Нет. Я пытаюсь понять…
— Что?
— Кому понадобилось устраивать на вас охоту?
Усмехнувшись, Элеонора села в кресло и зажгла новую сигарету.
— Я тоже, представьте, все время думаю об этом.
— И что вы придумали?
— Ничего, что могло бы меня успокоить.
— Вы думаете, это Мадам?
— Я не отбрасываю такой мысли. Во всяком случае, она и ее близкие пострадали от нашей… деятельности больше всех.
Соболева так и сверлила меня взглядом.
— Не думаю, — сказала я, — что они настолько сильно пострадали. Мадам не слишком много думает о карьере и не слишком сильно озабочена заработками. И потом: Мадам и мухи не обидит.