– Здравия вам, гости, – осторожно сказал он.
– И тебе не хворать, дедушка, – ответил за всех Платон. – А мы с пути сбились. Шли в Медведицк, нам трактирщик вехи нарисовал, да вот, заплутали. А здесь что за селение?
– Да какое селение? – удручённо махнул рукой старик. – Али не видишь? Деревня, как есть. В деревах прячемся, аки звери дикие.
– А называется-то, как? – не сдавался Платон.
– Да что ж тут называть? Али не видишь? И домов нет, избы одни. Мы из села Наважино были. Я староста тамошний, Анфим. Ушли вот в лес, беду избыть. Да, видать, надолго здесь застряли.
– А что за беда, дедушка? – спросила Глаша.
– Вот девки пошли невежливые, – попрекнул почему-то Платона староста. – Лезут в мужской разговор, али не видишь?
Платон только развёл руками, сам, мол удивляюсь.
– Простите, – пискнула виновница и спряталась за спину Смирнова.
– Беда страшная, – продолжал старик, будто ничего и не случилось. – Дракон…
– А мы встретили вчера драконобоя, – ворвался в разговор Демид.
Платон тут же дёрнул мальчишку за рукав, оттаскивая подальше. Не хватало ещё, чтобы староста совсем на них обиделся. Но тот, видимо, смирился с нравами молодёжи, потому что ответил:
– Шатун-то? Был он. Крутился тут, да не справился, али не видишь? Да и где ему. Он же охотник, а не волхв какой. А змей старый, огнючий. Два дома у нас в селе прямо вместе с семьями спалил. Потому мы в лес и ушли.
Покидали гостеприимную деревню с сожалением. Люди в лесу, похоже, соскучились без общения. Село стояло на дороге, что, хоть и не тракт, но проезжая. Потому и странников встречалось в изобилии. А в лесу… не с медведями же общаться. Так что путников отпускать не хотели. А когда всё-таки смирились с тем, что троица должна идти дальше, надавали гору домашней снеди в дорогу. Половину даже пришлось оставить.
– Не забижайте обчество, – ворчал Анфим. – Возьмите всё, али не видите, люди от души дают.
– Дедушка, мы же всё не унесём, – отговаривался Платон. – Да и вас пустыми оставим. В лесу же ни поля, ни огорода нет.
– Ништо. Авось поснедаете в пути. До Медведицка-то, чай, крюк не близкий.
Так и ушли с двойственным чувством. То ли обидели жителей, то ли наоборот, выручили.
Привал устроили перед закатом, когда только-только начало темнеть. Развели под горкой, на берегу неширокого ручья костёр, Глаша сварила немудрёный суп. Демид без возражений собирал дрова, рубил их, таскал воду. В общем, перевоспитывался изо всех сил.
За ужином мальчишка неожиданно для всех разоткровенничался. Рассказывал, как похож Анфим на старосту из его детства. Жаловался, что стосковался по оседлой жизни и мельком отметил, как разглядывали его местные девчонки.