– Другой разговор. А что ты там насчёт барсуков говорил?
– Так то не я, батюшка. Промысловые люди. Кто зверя промышляет, жалуются, окромя волков да барсуков не осталось в лесах зверья. На дальние урочища ходить надо.
– А они, значит, не ходят?
– Нет, батюшка Платон Аввакумович.
– Ленятся, поди?
– Да, людишки ленивые стали. Лишний шаг сделать не желают.
Платон с прищуром глянул на управляющего.
– А ты на что? – грозно спросил он. – Или забыл, что за своих людей перед хозяевами сам отвечаешь?
– Э… не забыл… – еле слышно ответил управляющий.
– Ну тогда скидай портки. Буду тебе показывать, как людей воспитывать следует.
– Не надо, батюшка, – взмолился тот. – Я и так всё понял, будет, как ты велел.
– Нет, Шурка. Придётся. А то, вижу, обленились вы здесь, и первей всех ты сам. А ну на конюшню!
Когда управляющий, непрерывно кланяясь, провожал хозяев, Платон поманил его рукой. Тот подбежал и подобострастно и даже с какой-то радостью посмотрел в глаза.
– Что там насчёт барсуков сказывал? – спросил Смирнов.
– Какие барсуки, батюшка наш Платон Аввакумович? Завтра же с утра отправлю артель на дальнее урочище за толковым зверем.
В его глазах светилась даже радость оттого, что наконец-то появилась твёрдая рука, которая наведёт порядок.
– Пусть хозяйке к вечеру пять барсучьих тушек доставят, – не слушая сказал Смирнов. – По гривеннику за каждую возьму. Вон, мальчишкам делать нечего, пусть ловят. А я буду брать ежедневно. Понял меня?
– Да на что тебе, батюшка, сей сорный зверь? – на этот раз Шурка смотрел с откровенным удивлением.
– А это уже не твоё дело. Я сказал, ты исполнил, понятно?
– Да что ж тут не понять, батюшка. Будет тебе пять барсучьих туш.
Лишь только выехали за ворота, Фёкла Марковна с огромным уважением посмотрела на спутника и заметила.
– Вот что значит мужская рука. В миг порядок навёл. А я-то, клуша, всё жалела прохиндея.
Она впервые за день засмеялась.
На обратном пути решили сделать крюк и заехать в рощу, где Платон оставил мешок с вещами. Искать долго не пришлось, спутники враз подъехали к приметному дереву, Смирнов слез, подходящей палкой раскопал землю меж корней и вынул кожаный мешок. Киркелина не было. Нагрудник оказался на месте, мелочи, лежащие с ним, так же не исчезли. Но ни меча, ни ножен, в которых он лежал, не было. Платон пять раз перекопал приметное место, потом долго стоял, не в силах даже думать. В себя его привёл окрик хозяйки.
– Платон Аввакумович, что-то случилось?
– А? – молодой человек вышел из ступора. – Меч украли.
Фёкла Марковна грациозно спустилась с лошади и подошла, уважительно глядя на спутника. Заглянула зачем-то в яму, потом осмотрела мешок.