– Ты прости меня, батюшка, воровку лживую, – сквозь рыдания невнятно проговорила она.
Глаша подняла глаза, посмотрела в непонимающее лицо Платона и так же всхлипывая пояснила:
– Это же я твой меч из рощи украла. Хотела Айдару показать. Дала на ночь, посмотреть, а у него его отобрали.
Девушка разрыдалась, совершенно плюхнулась на пол и уткнулась лицом в ладони.
Дверь с грохотом открылась и в горницу влетел бледный и дрожащий Жужа.
– Там… – запыхавшись прокричал он. – Там…
Парень больше ничего не мог выговорить, только показывал рукой себе за спину.
– Вот, Жужа пусть её накажет, верно, милый? – находчиво сказала Беляна. – Он, поди, на подобных делах обжёгся, знает, с какой стороны подойти.
– Обманул тебя твой Айдар, – ответил Глаше Платон. – Он Киркелин кардиналу отнёс. Для него и брал.
– Как!? – слёзы высохли мгновенно, девушка вскочила. – Ну я ему! Простите.
И она стремглав выбежала. И тут же, медленно, стараясь не шуметь, вошла обратно и тихонько прижалась спиной к двери.
Да кто там такой, подумал Платон.
Тут в комнату вошла женщина лет сорока в белом, в пол, платье, расшитом знакомыми с детства узорами с угловатыми цветами, свастиками и другим орнаментом.
– Здрав будь, герой, – красивым, зычным голосом поприветствовала она молодого человека и положила ему руку на лоб.
Платону сразу стало хорошо. Организм мгновенно пришёл в норму. Больше не было слабости, ничто нигде не крутило и вообще, образовалась хорошая, здоровая лёгкость, как наутро после доброго урока с Молчаном.
– Я Мария, – представилась гостья. – Говорят, ты меня искал?
Что было ей сказать? Возвращаться в свой мир больше нет никакого желания. Здесь только-только всё наладилось. Да и что он там не видел, в пыльной, грязной и шумной, противоестественной Москве? А здесь все свои, любимые. Беляна, Молчан. Даже, вон, Глаша. Ну, дурочка молодая, влюблённая, так это пройдёт. Нет! Не надо ему никуда. Он дома.
– Да, – продолжала тем временем жрица. – Для того тебя Мара и призвала, чтобы ты Макоши помог с Балом справиться. Киркелин-то меч человечий, его богам трогать не след.
– Макоши? – ахнули все в один голос.
– А ты не знал? – Мария улыбнулась, и её лицо несильно засветилось. – Она с тобой целый год путешествовала.
– Подана?
– Так от того и имя таковое взяла, что дана в помощь. А сейчас ты дело своё сделал. Домой пора.
Последнее слово Платон услышал, уже проваливаясь в глубокую черноту.