Плескалось в ней ещё изрядно, чуть меньше половины. Сиплый, преодолевая подступающий к горлу рвотный рефлекс, почти насильно заставил себя сделать глоток. Внезапно стало тихо. Он не сразу понял, что это успокоился пульс в висках. Мир прекратил вращаться, медленно занимая положенное ему место. Руки обрели какое-то подобие силы. Следовало срочно добавить живительного зелья, и Сиплый, точно так же, как минуту назад его друг и собутыльник, активно влил в себя половину оставшегося.
Стало хорошо. Он услышал, как щебечут ранние птицы, обратил внимание на зелень хвои и редкой травы под ногами.
В этот момент из-за плеча протянулась дрожащая, вся в красных пятнах, полная рука, покрытая рыжими курчавыми волосами, и выхватила бутылку.
– Присосался, комар, – свистящим с похмелья голосом пожаловался неизвестно кому Бухряк.
Следом послышались торопливые глотки.
Через минуту друзья уже сидели у разгорающегося костра, уплетали сухую вчерашнюю краюху хлеба, макая куски в берестяной туес со свежей родниковой водой.
– Как думаешь, нас никто не видел? – спросил Зуба Бухряк.
Его голос совершенно не соответствовал внешности. Бухряк был плотным, в одежде казался даже толстым. Тёмно-рыжая его борода росла, казалось, от самых глаз. Длинные волосы под ушами начинали завиваться в кольца. Нос массивный, разделённый на кончике канавкой надвое. Казалось, и речь у такого бойца должна быть басовитой, как звук колокола. Поэтому всякий, кто впервые слышал тонкий, козлиный голосок Бухряка, еле сдерживал смех. А сдерживать приходилось. Роста разбойник был немалого, в плечах широк, кулаки как колотушки. Ели бы не большой мощный зад, получил бы он другое прозвище. А так – Бухряк и есть.
Зуб поковырял веточкой в зубах, доставая застрявшую со вчерашнего вечера крошку, сплюнул, и нехотя ответил.
– Мы ушли тихо. Все уже хмельные были. А сюда наши не ходят. Чего бы им нас видеть?
Он легко сломал в руках толстую палку и бросил половинки в костёр.
Прозвище своё Зуб получил из-за торчащего вперёд большого, как у волка, клыка. За годы рот его стал полупустым, уже приходилось выбирать место, которым можно прожевать откусанный кусок, но волчий клык стоял как крепость. Он торчал так, что видно было даже сквозь густые чёрные усы. Сам Зуб выглядел худым, жилистым мужчиной средних лет, среднего роста и со средним лицом. Невыразительные глаза, совершенно обычный нос, каких на дюжину двенадцать. Подбородок прятался под такой же ординарной бородой. Только зубом Зуб и выделялся из толпы. И ещё характером. Сломить этого бойца было невозможно, он всегда дрался до последнего, но не рисковал. Даже после того, как батя Бадай, он же атаман, назначит каждому его место, даст задание, Зуб всё тщательно продумает, и бывало такое, что после его размышлений все становились по-новому.