Сиплый со смаком выпустил дым и продолжил речь.
– Нет, Зуб, если ты не хочешь перепрятать, то я за своё золото боюсь. Поэтому сам сейчас встану, пойду и зарою котёл в какое-нибудь другое надёжное место. И никому об этом не скажу. Только своим лучшим друзьям и товарищам. Вот тебе, Зуб, скажу. Как же тебе не сказать, ведь ты же умище! Ого-го, какой умище! Без тебя, может даже и не было бы этого котелка, да и меня, стал быть, не было бы. Сложил бы лихую башку свою на каком-нибудь тракте, и звери бы давно обглодали. До самых белых косточек…
Он опустил голову на скрещенные руки и друзья услышали всхлипы.
Вот так всегда, подумал Зуб. Сиплого на жалость пробивает, а Бухряка на измену. И точно.
– Нет, Зуб, что ни говори, а Сиплый прав, – раздалось с противоположной стороны костра. – Наши сюда почему не ходят? Да потому, что здесь постоянно калачане крутятся. Весь лес здешний знают, как поясной кошель. А мы? Зарыли под деревом, два раза копнуть. Да они и правда, грибы искать начнут, и выроют плоды трудов наших. Вот радости-то у местных будет! Нет, давай перепрятывать.
Товарищи вскочили, обступили предводителя.
– Пошли! – настойчиво твердил Сиплый.
– Найдут ведь, – вторил ему Бухряк.
Зуб вздохнул, выколотил трубку о корень сосны, к которой привалился спиной, разобрал её, не спеша сунул обратно в кошель, и медленно, с достоинством поднялся.
– Ну идёмте.
Вырыть котёл, завязанный сверху куском кожи и вправду было легко. Не два раза, конечно, но устать никто не успел. Бухряк взял ношу, Сиплый, подхватил короткий деревянный заступ. Лопатку эту взяли с собой ещё вчера, чтобы добавить в ухоронку последнюю добычу.
Потом долго бродили по светлому, вкусно пахнущему хвоей и малиной, лесу, ища подходящее место.
– Тихо! – вскрикнул шёпотом Бухряк.
Произнёс он это еле слышно, но эффект был как от команды. Оба спутника мгновенно застыли.
– Идёт кто-то, вон там, – он показал рукой в сторону блестевшей вдалеке реки.
И правда, шагов слышно не было, ветки тоже не хрустели, но по лесу целенаправленно перемещались тени. Товарищи залегли.
– Двое, – продолжал глазастый Бухряк. – Оба оружные. И, кажется, заметили нас.
Зуб с Сиплым подобрались, присмотрелись.
– Один точно на нас зенки пялит, – отчитался Сиплый. – И кажется, кого-то заметил.
Зуб помолчал с минуту, затем коротки сказал:
– Бухряк, за мной. Сиплый, меч отдай мне, возьми взамен кинжал, и ползи в обход. Они там залегли.
Троица тут же расползлась. Зуб с Бухряком двинулись напрямик, замирая за толстыми стволами и с максимальной скоростью, но не поднимая головы, проползая открытые участки. А Сиплый, вооружённый собственным ножом и персидским кинжалом Зуба, пополз в обход, заходя противнику в тыл.