— Зимой я катер дерзу в Ла-Турбале, не в Круасике, ― объяснял, сюсюкая, китаец. ― Так сто савтра… Во сколько отлив, вы смотрели? Сто там написано?
— Месье Чу, если вы серьезно, то мы… мы принимаем приглашение, ― внушительным тоном обратился к китайцу Хэддл.
— Серьесно! Серьесно! Вы думаете, сто я суцю?
— Договор дороже денег, ― сказал Хэддл, уставив на китайца упрямый взгляд.
— Вот именно! ― ликовал тот. ― Дорозе дзенег! Ну сто, договорились?
Незаметно подмигнув мне, Хэддл принялся накладывать себе в тарелку зеленый салат ― хозяйки как раз принесли на стол сыр. А затем переставили на стол с комода блюдо с виноградом, заодно был вынут из коробки Хэддлов торт ― шоколадное суфле с миндалем. Мадмуазель Риё принесла на стол коньяк, для китайца бенедиктин и стала рассказывать о безобразиях, творившихся в некоторых французских тюрьмах, почти повсеместно переполненных. Она изучала право, собиралась работать в судейских учреждениях и уже кое-где побывала во время недавней практики…
Месье Чу издалека задирижировал нам пятернями, как будто боялся, что мы не заметим его, пройдем мимо. Китаец вытанцовывал на носу катера, пришвартованного к мостику временного причала в стояночной акватории Ла-Турбальского порта.
Отличное легкое судно. Неплохой двигатель: «Ямаха-115». Рулевая колонка, ветровое стекло, сверкающие поручни вдоль бортов — всё в хромированной отделке. Такого мы с Джоном не ожидали.
В том же, что и вчера, синем вотерпруфе, в кепке с козырьком, насаженной задом наперед, с черными очками на лбу, месье Чу был вне себя от радости. Щурящиеся глаза китайца тонули в щеках больше вчерашнего.
— Сдравствуйте! Наконес-то! ― лепетал китаец, бултыхаясь на корме и за трос подтягивая пухловатой формы катер к лестнице, чтобы нам легче было перескочить на борт.
Он помог нам укрепить спиннинги. Мы рассовали по углам рюкзаки. Чу запустил двигатель. Нутро катера взвыло мощным, ровным гулом. Пирсы, портовый фарватер, а за ним и главный мол, усыпанный живыми фигурками со спиннингами ― в считаные минуты всё это осталось позади.
Чу взял к северу, в сторону знакомой нам черты берега. Он хотел показать нам хорошее место, «место сто надо», находившееся за Баядернской бухтой, ближе к Кимьяку, откуда его знакомый редко возвращался с пустыми руками, рыбача, как и мы, на спиннинг с воблером.
С моря глаз вымеривал расстояния совсем не так, как на берегу. Разброс окрестностей не казался таким необъятным, как это воспринималось с суши. Всё выглядело совсем компактным. Ощущение обострялось, очевидно, из-за скорости. Катер скользил над водой легко и плавно, хотя и получал в брюхо смачные шлепки. Однако волна шла мелкая, и после разгона качки вообще не чувствовалось.