— С чего ты взял? ― спросил я.
— Глаза… Сумасшедшие глаза. Или мне кажется?
Я взглянул на месье Чу. Он по-прежнему улыбался, но вид у него был, конечно, ненормальный и не просто ошалевший.
Он, видно, почуял неладное и ненароком тоже что-то сверял по нашим физиономиям. Джон был прав, в поведении китайца было что-то странное.
— В первую секунду, когда мы увидели его в порту, у меня тоже мелькнула мысль, ― признался я.
— Какая?
— Что он немного ненормальный.
— В психиатрии это называют синдромом Ганзера… Миморечь, мимодействия ― типичные симптомы, ― сказал Джон. ― Сумасшедший он и есть сумасшедший. Нарвались, поздравляю!
Догадываясь, что мы неслучайно переговариваемся по-русски, китаец вытер со лба испарину и просюсюкал совсем уже непонятные нам слова:
— Спасемся… Спасемся!
— Вам дом понравился? ― перейдя на французский, громко и невпопад спросил его Джон.
— Не осень… Дзенег всё равно нет, ― месье Чу словно глумился над нами.
— То есть как нет денег? Не понимаю вас… Зачем же вы приезжали дом смотреть? ― переспросил Хэддл.
— Людям приятно, когда другим нравится их дом… Особенно зенсинам, ― ответил азиат. ― Если бы осень понравился, я бы насол дзеньги. А я ситал вас, ваши книги, ― глаза китайца вкрадчиво заблестели.
— Меня? Мои книги?
Оба мы изумленно уставились на узкоглазого чудака.
— Я жил в Америке… раньше, я же вам говорил, ― объяснил Чу, вдруг без малейшего акцента. ― Вы Дзон Хаддл, писатель… Я вас узнал.
— Допустим, ― сказал Хэддл; растерянно дожидаясь от меня какой-то реакции, он добавил: ― Только что это меняет? Сейчас нас с вами несет на скалы, нужно что-то предпринимать.
— Осень рад… Осень рад, ― мямлил другой. ― Якорь не дерзит… ― Нас правда сносит.
— Что я вам и говорю… Что с двигателем? ― подстегнул Джон китайца.
— Сепуха… Ломается иногда. Но я посиню…
— У нас десять минут, не больше. А потом нас выбросит, ― пригрозил Хэддл. ― Там костей не соберешь. Вы поглядите на эти зубья!
Скалы, как и небо, окрасившиеся в зловеще фиолетовый цвет, и вправду откосной стеной обрывались в волны. От волн оставались лишь брызги и парящая в воздухе пена. Трудно было даже подумать, что из такого варева можно выбраться целыми.
— Подоздем есе, ― сказал Чу. ― Потом…
— А что потом? ― не выдержал я.
— У меня пистолет есть… Можно выстрелить.
— Какой пистолет?
— Сигнальный… Стреляет этими… ракетами.
Я взглянул на Джона. Он одобрительно мотнул головой.
— Нет, ждать больше не будем, ― сказал я.
Китаец медлил. Сняв черные очки, он улыбался и опять что-то высматривал в открытом море.
— Доставайте! ― скомандовал я. ― Где пистолет, черт побери!?