— Дозвонился?
— Нет, не отвечает. Не понимаю, куда она пропала.
— Это ты пропал. Ведь пора ехать. Забыл, что ли?
Дав выход раздражению, я непроизвольно упер взгляд в круглый предмет, брошенный Хэддлом в траву. В первое мгновение до меня всё же не дошло, что это был один из буев, которые мы прицепили к перемету.
— Всё оборвалось, ― сказал он.
— Что оборвалось?
— Перемет… Всё сбито в кучу. Эти поплавки, ― он кивнул на буй в траве, ― валяются на берегу.
— Ты был в бухте? Один? Мы же собирались…
Меня наконец осенило. От досады я не мог на него смотреть.
— Ехал назад и, дай, думаю, загляну. Не вытерпел.
Он скинул с себя куртку, действительно промокшую до самого верха, воткнул кулаки в карманы и уставился на меня.
— Ну, хорошо… Я не должен был туда ехать… Что ж теперь? Волком будем смотреть друг на друга?
— Ты невыносим… Представь себя на моем месте… Полнейший идиотизм! ― Во мне всё кипело.
Снисходительно ухмыляясь, Хэддл принялся расковыривать пробку на привезенной бутылке. Ободрав ее, он плеснул коньяку на дно винного стакана, предложил мне глоток, но я отказался. Чтобы взять себя в руки, я был вынужден вымеривать шагами подсыревший газон, а затем, вновь уткнувшись глазами в валявшийся буй, решил, что не должен этого так оставить.
Съездить в бухту? Но после Хэддла не хотелось садиться в машину. До Баядернской бухты можно было дойти и пешком. Берегом, ходьбы было не так много ― минут на двадцать-тридцать в одну сторону… Пришлось искать фонарик. Он оказался в машине. На всякий случай я прихватил с собой рюкзак, нож, сигареты. Демонстративно отмалчиваясь, я прошел через двор и толкнул тыльную калитку, выводившую на пляжный мостик…
На берегу было светло. В тишину лунной ночи врывался равномерный шум прибоя, доносившийся из-за бесформенной россыпи черных камней, и в этом было что-то неожиданное, даже пугающее. С отливом берег сильно обнажился. Глазам открывалась необозримая полуночная ширь. Мне показалось, что вода отошла еще дальше, чем днем. Рельеф изменился, узнать что-либо было невозможно. Водоросли на камнях в свете фонарика лоснились словно вымытые грозди винограда. И это придавало всей картине нереальный, какой-то кошмарный вид.
Направляя луч себе под ноги, я миновал песчаную проплешину. Песок здесь был твердый, как асфальт. Выйдя на оголившийся пляж Пор-Эс-Тера, я взял еще левее, чтобы приблизиться к воде и по берегу пройти к скалам, откуда уже неплохо ориентировался. Я не переставал ловить себя на мысли, что непроизвольно ускоряю шаг. От своих мыслей? Они преследовали меня неотступно.