Когда процедура и здесь была завершена, мы вернулись к машине и уже через несколько минут выехали за черту города и по прибрежному шоссе направились в сторону Онфлёра, а точнее в приморский городок Виллервиль, в котором находилась гостиница Бельвю. Виллервиль был последним этапом нашей поездки.
Некогда рыбацкое селение, вдоль и поперек изрезанное узкими улочками, в недавнем курорт, но уже успевший прийти в упадок, Виллервиль производил унылое впечатление. Отель Бельвю, лицевым фасадом обращенный к морю, подпирал крышей небо на всхолмье. Судя по всему, отель представлял собой наиболее респектабельное заведение околотка.
Въехав в арку гостиничного двора, мы оказались на просторной автостоянке. Анна выбралась из машины, огляделась по сторонам и направилась к каменной лестнице, уводившей в густо разросшиеся садовые заросли. Внизу, с обратной стороны, видимо, и был главный вход в гостиницу.
На этот раз ждать ее пришлось дольше обычного. Теряя терпение, я вышел из машины и расхаживал по гравию, вслушиваясь в его хруст у себя под ногами. У меня было такое чувство, что я принимаю участие в ограблении. Чтобы не привлекать внимания, я решил посидеть на скамейке. И наконец Анна показалась на лестнице.
Поспешно приблизившись, она села рядом на скамью и воровским жестом отряхнула ладони.
— Всё.
— Удалось?
— Нет… Удалось, но не туда. Он просил в вазон с розами, на комоде в вестибюле. А там нет никакого вазона… Высыпала в кадку перед входом. С гортензиями.
— Ничего. Так даже лучше, ― заверил я. ― Получается, на виду. Все мимо ходят.
Анна скользнула по мне удивленным взглядом. Комментарии были, конечно, лишними. Последнее, что нам оставалось, это попасть на виллервильский пляж. Мы молча отправились к машине.
Выехав на улицу, выводившую к морю, метров через сто мы вырулили на крутой спуск к каменной набережной и попали на променад.
На торчащих шестах трепыхались от ветра пестрые флажочки. Они придавали набережной праздничный курортный вид. По темно-синему небу быстро плыли размытые облака. Небосвод казался здесь неожиданно низким. Облака едва не задевали береговые холмы. Вдали же, над самой линией горизонта, в размывах между облаками, глаз нежили бирюзовые просветы, впечатление от которых было вдвойне манящим над изрытыми серостью водами Ла-Манша.
Море простиралось перед глазами, словно перепаханная плугом пашня, светлея по краям и местами, там, где солнце прорывалось сквозь облака, приобретая зеленоватый, почти болотистый оттенок. С другой стороны устья Сены ― здесь река и вливалась в Атлантику ― просматривался Гавр с его скоплением нефтехранилищ. Плоскими, цилиндрической формы баками была усажена вся линия берега. На рейде стояло несколько крупнотоннажных океанских судов. Еще левее белели два паруса. Воздух был наполнен запахом водорослей и детрита, почти как в Бретани…