Предложение было принято, хотя и без энтузиазма. Джон и Матильда К. тут же внесли в единодушие разнобой. Им хотелось ехать на велосипедах. Хозяин пытался их отговорить. Стоявшие в подвале велосипеды давно не использовались. Их нужно было приводить в порядок. Накачать колеса нетрудно. Только вряд ли обошлось бы колесами. Но убедить одними увещеваниями К. уже не мог никого.
Чтобы не заставлять себя ждать, Хэддл отправился заниматься велосипедами. Прошло полчаса, все были в сборе, а он по-прежнему что-то перевинчивал, регулировал высоту седла, никак не мог подогнать тормозные колодки. В конце концов, было решено идти без него. Матильда присоединилась к мужу, и К., словно статный вождь во главе своего племени, повел шумную гурьбу к тыльному выходу со двора, откуда начинался спуск к роще…
Хэддл приехал только через два часа. Вместе с ним, оседлав второй велосипед, педали крутила Анриетта. На груди у девушки висел рюкзачок. Из него свисала крохотная покачивающаяся тыковка ― головка ее малыша со свалившейся набок голубой панамкой. Всей оравой мы ринулись знакомиться с ребенком.
Обступив Анриетту, с трудом превозмогавшую смущение, мы восторженно разглядывали некрасивого, пухлощекого Луи ― так звали карапуза, ― который васильковыми глазенками перебирал наши лица, все поочередно, каждому второму расплывался в ангельской улыбке, при этом судорожно взмахивая пухлыми и, несмотря на жару, прохладными ручонками.
Анриетта и Джон, с ними за компанию Матильда К., пошли искупаться. Луи попал на руки нашему хлебосолу. Придерживая карапуза за крохотные кулачки, К. раскачивал его на коленях, строил гримасы, на редкость комичные. Общительный малыш трепетал от счастливого возбуждения. Наблюдавшие за ними не могли сдержать улыбок.
— Смотри, Лу-лу, какой у меня друг! Какой он огромный и какой волосатый! ― Потомок русского адмирала повернул французского bébé личиком к распластавшемуся на полотенце Рандольфу ― разморенный не то от палящего солнца, не то от вина, американец недоуменно глазел на карапуза, ― а затем К. вознес малыша над головой, повернув личиком к реке, чтобы он мог разглядеть свою мать, правильным брассом одолевавшую сильное течение по направлению к нашему берегу. ― Ты видишь маму?.. Смотри, как она хорошо плавает. Как рыба в воде! А ты еще головастик…
К. ничуть не преувеличивал. Анриетта и вправду на редкость хорошо плавала ― кролем, брассом, любым стилем. На ферму к соседям годами наезжал родственник, объяснил К., троюродный дядька, который возил ее ребенком в один из биаррицских водных клубов; в итоге девочка даже начала участвовать в юношеских соревнованиях по плаванию, и жаль, что бросила… Все мы наблюдали за пловчихой и Хэддлом, затеявшим в воде игру с чужой детворой ― что-то наподобие русской игры в «нырки».