– Если у тебя дар, что ж тебе не привиделось, как я подхожу?
Это был мальчишка, Эбен. Он говорил по-девичьи тонким голосом, а глаза были полны любопытства. Ребенок. Но подобрался он ко мне, как опытный вор. И намерение у него было совсем не детское – похитить мою жизнь. Возможно, дар – единственное, что позволяет мне оставаться живой, но Эбен, кажется, в него не верил.
– Я видела, как ты подходишь, – спокойно ответила я.
– Тогда почему же не проснулась, чтобы меня прогнать?
– Потому что еще я видела…
Эбен внезапно взлетел в воздух и приземлился в нескольких футах от меня.
Я села, глядя на Гриза, который за миг до этого бесшумно вырос у мальчишки за спиной. Хотя Гриз определенно меня не жаловал, он, по всей вероятности, не одобрял поспешность и самоуправство. Каден уже набросился на Эбена, подняв его с земли за шкирку.
– Я не стал бы ее резать, – скулил Эбен, потирая ушибы. – Я просто хотел с ней позабавиться.
– Еще раз так позабавишься, и останешься в пустыне один, без лошади, – крикнул Каден, швыряя его на землю. – Запомни, это не твоя добыча, а Комизара.
Он подошел и отстегнул цепочку с моей щиколотки – предосторожность, так он назвал это, гарантия, что я не пущусь в бега среди ночи.
– Так я, значит, теперь добыча? – спросила я.
– Военный трофей, – спокойно ответил он.
– Не знала, что мы на войне.
– Мы всегда на войне.
Я встала, дотронулась до горла – в последнее время оно что-то слишком уж часто подвергалось атакам.
– Вот я и говорю, Эбен. Я не сочла нужным просыпаться, потому что еще я видела, как стервятники клюют твои высохшие косточки, а я скачу прочь на своем коне. Уверена, все еще может обернуться именно так, а тебе как кажется?
Мальчишка испуганно поднял брови, пытаясь понять, правду ли я сказала, но тут же, насупившись, метнул в меня злобный взгляд – слишком злобный для такого нежного возраста.
День ничем не отличался от предыдущего – жаркий, иссушающий, изнурительный, однообразный. За холмами показалась новая впадина-чаша, потом еще и еще одна. Это была дорога в ад, и не было никакой надежды, что я смогу спастись отсюда бегством. Даже на холмах ничего не росло. Некуда спрятаться. Неудивительно, что за все время нам никто не встретился. Кому бы могло прийти в голову путешествовать по этой бесплодной пустоши?
К третьему дню я была такой же грязной, как Гриз, от меня так же отвратительно пахло, но никому не было до этого дела. От всех остальных несло точно так же. Лица у всех были покрыты въевшейся пылью, и я понимала, что сама выгляжу ничуть не лучше – такое же грязное животное в разводах и пятнах, как и другие. На зубах скрипел песок, песок был в ушах, песок был повсюду, сухие частички ада, носимые ветром. Поводья натерли мне руки до волдырей.