Паулина справится со скорбью о Микаэле. Ей нужно смотреть в будущее. Мы будем помогать ей – Берди, Гвинет, я и, конечно, сам Терравин, ее любимый город, ее дом. Лучшего места для нас нельзя было выдумать.
Сегодня, накануне первого дня празднеств, всюду слышались молитвы поминовения – моряки напевали их, вытягивая сети, драя палубы, крепя паруса. Любимые строки того или другого поминовения естественно вплетались в будничный труд, и та песнь, что возникала при этом, тронула мое сердце так, как никогда не трогали храмовые песнопения. Хлопанье парусов над головами, зазывные крики торговок рыбой, вопли крачек над волнами, рынды на дальних судах, устроивших перекличку, миг затишья, вновь нестройный перезвон, крик, смех, молитва, шуршащие взмахи метлы, свист брошенной веревки – все это сливалось в единую песнь, непостижимым магическим образом отзывающуюся в моем существе.
Верные, верные,
Тянем! Вира помалу!
Чистые сердцем, чистые разумом,
Священный Остаток, благословенные свыше,
Камбала! Окунь! Бычки! Кефаль!
Звезды и ветер,
Дождь и солнце,
Выжившие, избранники, Священный Остаток,
День избавленья, свободы, надежды,
Крути лебедку! Вяжи канат!
Верные, верные,
Благословенные свыше,
Солнце и небо, рыба и чайки,
Возвысьте голос,
Воспойте песнь!
Морриган ведет нас
По милости богов,
Свежая рыба! Морская лисица! Тунец! Треска!
Конец скитаниям, через долину наш путь,
С якоря сниматься! Ставь паруса!
Морриган благословенна
Во веки веков.
Я свернула в тихий проулок, оттуда на центральную улицу, оставляя в воздухе позади себя многоголосую песнь. «Во веки веков», – шептала я, по-новому прочувствовав поминовения, воспринимая собственный голос как часть чего-то нового, что я, возможно, когда-то смогу понять.
Ты не уйдешь от меня, теперь не уйдешь.
Я оглянулась, ища того, кто произнес эти странные, замогильные слова, так не вязавшиеся с остальным разноголосьем – но увидела только вид на залив. Морской бриз унес звуки.
– Красавица, подходи! Не желаешь ли корону к празднику?
Я стремительно повернулась. На табурете у входа в мелочную лавку примостился, щурясь на полуденном солнце, морщинистый беззубый старик. С его руки свисали украшения для волос – яркие гирлянды из крашеных сухих цветов. Я остановилась полюбоваться, хотя тратить лишние деньги остерегалась. Большую часть своего месячного жалованья я уже потратила. Оставались еще, конечно, драгоценные камни, и я собиралась как-нибудь выбраться в Луизвек, чтобы продать часть, но хотела отложить вырученные за них деньги для Паулины. Ей они скоро понадобятся, а мне нужно было привыкать обходиться тем малым, что имею. Но, подняв руку с гирляндой, я представила себе, как она будет выглядеть на моих волосах, как Рейф наклонится, чтобы полюбоваться цветком, попытается уловить его слабый аромат. Я вздохнула – было очевидно, что ничего подобного не случится.