Древние возомнили, что не уступают богам, они гордились властью над небом и землей. Их приказам повиновались ночь и день; они летали под небесами; они шептали, и эхо разносило их голоса над вершинами гор; они гневались, и земля сотрясалась от страха…
Я пыталась сосредоточиться на сюжете, но стоило жрецу произнести слово страх, мысли перескочили на мои собственные страхи. Я снова видела остановившийся взгляд окровавленной марионетки, который преследовал меня во сне всю прошедшую ночь. Он шипел мне: Ни слова, молчи. Даже во сне я отказывалась повиноваться и звала на помощь. Послушанием я не отличалась.
Я всегда знала, что не нравлюсь канцлеру и книжнику, но никогда не представляла, что он могут подослать кого-то, чтобы убить меня. Охотник за выкупом доставил бы беглянку домой, чтобы она предстала перед судом по обвинению в государственной измене. Этот убийца охотился не за выкупом. Иначе ему пришлось бы везти меня на родину живой. Участвовал ли отец в их плане, стремился ли тайно покончить со мной раз и навсегда? Твой отец не может так поступить, сказала как-то Паулина. Я больше не была в этом уверена.
Я зажмурилась, вспоминая ту ночь, когда прокралась в кабинет книжника. Зачем я оставила ему это послание? Ведь знала, что оно взбесит его еще сильнее, но мне было безразлично. Вчера мне не было весело, когда я увидела зажатую в кулаке убийцы записку, но, да хранят меня боги, я смеялась вслух, когда писала ее пером и чернилами самого книжника. Он должен был догадаться, кто это сделал, даже если бы я не оставила письма. В цитадели я была единственной подозреваемой, но мне было важно, чтобы книжник понял: я и не думаю скрываться.
Мне хотелось бы видеть лицо лорда-канцлера в минуту, когда книжник показал ему записку. Даже если книги не имели ценности, оставив записку, я подняла ставки. Мало того, что я избежала тщательно спланированного ими брака, так еще я дразню их. Немыслимо. Эти двое были самыми могущественными министрами отца, не считая вице-регента, и вот я продемонстрировала, что не желаю считаться ни с их властью, ни с их положением. Оставленная записка возвращала мне частицу власти. Теперь у меня было некоторое преимущество над ними. ИХ тайны отныне не были в безопасности, даже если тайна совсем мизерная, вроде старой книжонки, которую просто забыли внести по всей форме в королевский архив.
Прошлой ночью, когда Паулина уснула, я поставила табурет поближе к шкафу. Встав на табурет, я дотянулась до верха и нащупала завернутую в ткань коробку. Почему я спрятала книги туда – я и сама не знала. Возможно, просто решила, что раз книжник их скрывал в тайнике, то и я поступлю так же. Эти книги не предназначались для всех. Я уселась за стол и положила перед собой томики. Теплый золотистый свет лампы лег на пожелтевшие ломкие страницы.