Отсутствие осознанного отношения к жизни и проблемам мешает реализовать способности человека, о которых мы с вами говорим. Невозможно исцелить болезнь, не приняв ее, не смирившись с ее существованием; невозможно исправить сложную ситуацию, не сказав себе: «Да, ситуация такова, какова она есть, это происходит на самом деле и происходит со мной. Вернее, происходило, потому что отныне происходить не будет – я готов об этом позаботиться». Только осознанное принятие жизни во всей ее полноте, с позитивом и негативом, дает нам возможность что-то преобразовать. Нежелание осознавать равно нежеланию что бы то ни было менять.
3. Многие люди не верят в себя, свои способности, в то, что у них вообще может что-то получиться. Им кажется, что именно боги горшки обжигают, что есть некая сфера знаний и умений, в которой безоговорочно царят избранные. Таких неуверенных людей великое множество, можно сказать – каждый второй. Им не приходит в голову, что подавляющее большинство своих проблем и проблем своих близких они. Приходится переубеждать.
Ко мне на прием записалась женщина, у маленького сына которой обнаружили синдром аутизма. Это подкосило ее. Мальчик в два года совершенно не слушался, не пытался копировать поведение окружающих его людей, жил как будто в своем мире, делал то, что ему в данный момент хочется. Например, когда они выходили из дома, он сразу бежал куда-то сломя голову, не отзываясь на крики матери. Он несколько раз убегал совсем далеко и чуть было не потерялся, и ничего нельзя было с этим поделать. Он не желал сидеть в коляске, не хотел ходить за руку – ему надо было бежать.
Или же другое: мальчишка очень любил лужи и, стоило ему увидеть лужу во дворе, норовил в нее лечь. Никакие уговоры не спасали от этого. Он жил в своем мире, в своей системе ценностей, а там лужа была одной из самых замечательных вещей!
Игорек (назовем его так), когда хотел, начинал производить разрушения в доме. Он рвал бумагу, колотил по оконным стеклам всем, чем можно было колотить, бил посуду. При этом у него был вид первооткрывателя: он производил деструкции не со злости, но как бы желая посмотреть, что будет, экспериментируя. Когда к нему обращались, он обычно не откликался – и доктора в районной поликлинике даже заподозрили у него глухоту.
При этом мальчишка был крепкий, рослый, очень сильный для своего возраста; и лицо у него было обычное, как у всех детей, никаких гипертрофированных черт, характерных для носителей генетических дефектов.
Выслушав свою пациентку, я предложил ей самой начать заниматься с сыном. «Я пробовала читать ему книжки для детей, – сказала она, – но он не слушает или не слышит. Все наши контакты – это прогулки, когда он бежит сломя голову непонятно куда, да еще я кормлю его с ложки, но он норовит хватать еду руками. Он совсем не хочет общения». Я спросил, что, кроме луж, особенно любит Игорек, – оказалось, воду: может подолгу смотреть на струйку из крана, обожает сидеть в ванне и пускать кораблики из всего, что подвернется; и, конечно, ему очень интересны любые гаджеты: телефоны, планшеты – он с пол-оборота находит с ними общий язык, быстро соображает, как включить мультик или какую-нибудь несложную игру, смотрит, играет.