– А что с вашим Сиятельным? Чего он стенки бьет? – Ее голос доносился словно сквозь вату, и перед глазами плыло.
– Когда? – спросила я, и в горле как-то странно запершило.
– Да вот, как с тобой поговорил, так и ударил, крови было! Ника, ты такая красная! – Она приложила к моему лбу холодную руку, это было удовольствием. – Да у тебя жар! Жерар, проводи ее.
– Куда я ее поведу, ты видишь – она еле сидит. – Дальше их препирательства я не слышала, потеряла сознание.
Очнулась в кровати, рядом сидел бледный как смерть Оливье, на скуле у него красовался бордовый синяк, а в руках была смоченная в уксусе тряпка, это я поняла по запаху.
– Пить, – еле слышно позвала я.
– Очнулась! Как ты меня напугала! – Друг подскочил с чашкой какого-то резко пахнувшего лекарствами настоя.
– Что со мной случилось и где мы? – Спальня была мне незнакомой, явно мужской и очень дорого обставленной.
– Ты два дня в горячке. Мы в особняке Белами. – Я попыталась подняться после этих слов, но бессильно опустилась на подушки. – Лежи! Тебе нельзя пока вставать.
– Почему у тебя синяк?
– Блондин твой не пускал, пришлось немного поспорить. – Он виновато отвел глаза.
– А где он сам?
– Спит на кушетке за дверью. Он все это время не спал и никого к тебе не подпускал, но утром ты перестала быть такой горячей, и Белами разрешил сменить его. – Пока Оливье отвечал, поняла, что мне срочно нужно в уборную.
– Помоги мне дойти до туалета.
Друг подал мне халат и отвел в ванную. Я включила кран и сунула под него лицо. А потом, не слушая причитаний Оливье, забралась в ванну.
– Ника, ты что, мыться пошла?! Выходи оттуда немедленно!
– Я уже в порядке, – и это было действительно так, потому что мой ирбис стоял рядом и вылизывал меня, будто котенка. С каждым движением шершавого языка отступала слабость, и сознание становилось ясным.
– Ника, тебе врач не то что мыться, он тебе ходить запретил! Белами меня убьет, – обреченно пробормотал друг.
– Оливье, успокойся, со мной Серебряный. – Я открыла дверь абсолютно здоровой.
– Ника, ты опять никого не слушаешь, – начал ругать меня немного мятый ото сна Элиас. – Кто такой Серебряный? – Он резко напрягся, потянулся за ножом, который лежал на прикроватном столике рядом с вазой, наполненной фруктами. Рука его была перебинтована и явно доставляла неудобства – потому что, взяв нож, он стиснул зубы, очевидно от боли.
– Меланика, осторожно отойди от него, – я немного растерялась, думала, чем его напугал Оливье, который сейчас недоуменно смотрел то на него, то на мокрую после водных процедур меня. А потом поняла: он видел ирбиса!