– Посмотрю все равно.
Справлюсь – сильная.
– Я в шатер. Догоняй. – Что-то ответила.
Когда Анаис вышла, собралась и подошла к раненому. Я всегда видела в нем это – холодную, идеальную красоту статуи. Ни одной кровинки, совершенно белый, вся красная жидкость – на бывших когда-то белыми бинтах, на груди, а глаза закрыты.
Уже без сознания…
Я села рядом, прямо на землю и тихо заплакала.
Его больше нет… а есть ли я? Вот он стоит напротив в окне витрины, вот смотрит, как списываю что-то с доски, вот его зрачки затопили радужку, и он тянется ко мне, в тень от письменного стола, гладит по волосам и украдкой касается прядей губами. Калейдоскоп из разноцветных картинок далекого прошлого…
Глупо, как же все это глупо.
– Все, хватит, я уже здоров! Да уйди же ты, глупое животное! Ника, отзови его!
– Элиас Белами, я убью тебя сама! – Отпустила контроль, разревелась, громко, качественно, со всхлипами.
Серебряный, убедившись, что пациент в порядке, исчез, напоследок подставив голову для ласки. Я повернулась: Элиас, срывая одной рукой грязные бинты, другой прижал меня к себе. Мы вцепились друг в друга и неистово целовались. Форменная юбка, безразмерная блузка, больничные штаны – там и нечего было снимать. Прикоснуться, соединиться так, чтобы не было ни одной частицы воздуха между телами. Никто не разделит, невозможно, мы одно целое, сумасшедшее, безумное целое.
Сплетенные руки на грязном платье, чувства так обострены, что любое прикосновение – смесь острого наслаждения и боли. На груди у него свежий розовый рубец, ты стал старше за эти месяцы, от былой юности нет и следа. Война сделала из мальчика мужчину.
Кто-то заглянул в палатку и, помянув нижний мир, задернул тканевую дверь.
Волшебные зеленые глаза многократно отражают друг друга, как в зеркальном лабиринте.
Кто мы? Где мы? Зачем мы? Ни единого вопроса.
– Как ты нашел меня? – Наспех оделись, не хватало, чтобы еще кто вошел.
– Ирбис – потянул зубами за штаны. Ты знаешь, со стороны выглядело странно. – Чего смеешься?
– Ничего, просто представила.
– Я весь Норд-Адер объехал, меня уже начали принимать за сумасшедшего – в каждом городе требовал показать всех погибших блондинок. Я прямо-таки принц из старинной сказки, со странными предпочтениями, не находишь?
– Пытался осчастливить трупы поцелуем, а они от ужаса сбегали, понимаю, – протянула я.
– Какая же ты все-таки язва. – Он поцеловал меня в висок и глубоко вдохнул запах волос, будто хотел надышаться впрок. – Опять сбежишь?
– Не знаю, еще не решила. – И я, легонько оттолкнувшись, встала с его колен. Поймал за руку и вернул на место.