Нужно хоть кому-нибудь рассказать о прочитанном, приходит мне в голову. Как раз в этот момент раздается стук в дверь, и, не дождавшись ответа, входит Лэчлэн. Я поспешно сую дневник под простыни и выдавливаю из себя дружелюбную улыбку. Наверное, получилась она кривой, но он этого не замечает. Знает, что у меня от многого голова может кругом пойти.
Мне надо какое-то время, чтобы переварить прочитанное. Любое общество держится единой верой. Что будет, если эта вера пошатнется? Следует подумать. Тайна хранится уже более двухсот лет. Еще час-другой подождать можно.
Я безмолвно следую за Лэчлэном, который ведет меня на встречу с ведущими членами Подполья. Среди них – кухарки, портнихи, музыканты, писатели, целители и даже священники Подпольного храма. Мне всегда хотелось посетить церковную службу. Но сейчас любой ритуал покажется фальшивым.
Нет, не любой. К словам надежды, страстной потребности в воскресении природной среды и восстановлении связи с ней, к призыву любить, холить и уважать ее – это не относится.
Но касается ключевой фигуры этой молитвы, человека, стоящего за всем этим… Губы у меня непроизвольно кривятся. Я едва отдаю себе отчет в происходящем. Забываю улыбнуться, забываю имена, стою как столб.
Перед тем как представить, Лэчлэн извиняется за меня.
– Ей нужен отдых и покой, – говорит он. – Давайте дадим ей немного времени.
Всё понимающие, прекрасные, счастливые, добрые люди расходятся по своим делам. Они готовы принять меня в свой круг, пусть даже я держусь не лучшим образом.
Лэчлэн ведет меня назад, к корням дерева. Некоторые из них вьются змеями по поверхности, прежде чем уйти в землю. Приблизившись к дереву, я немного успокаиваюсь.
– Знаешь, что это за дерево? – спрашивает Лэчлэн. Здесь голос его звучит мягко, ласково.
Когда-то в мире существовали тысячи пород деревьев. О некоторых из них я читала в книгах по экоистории. Мощные дубы, тонкие серебристые березки, клены, сочащиеся сладким сиропом, елки, расточительно вырубавшиеся с тем, чтобы нарядить их к празднику.
Но какой породы это дерево, я не знаю.
– Его называют камфорным, – поясняет Лэчлэн. – Они, сама видишь, достигают гигантских размеров и живут долго, старейшему к моменту Гибели было более двух тысяч лет.
– И поэтому… создатели Подполья выбрали именно эту породу?
– Отчасти да, а отчасти из-за запаха. – Он делает глубокий вдох. – Подумай только, сколько тел здесь погребено, как многолюдно это кладбище. Мне даже вообразить трудно, какой бы тлетворный запах здесь стоял, если бы не аромат камфорных листьев.