Я моргаю, глаза мои горят. Столько нового навалилось.
– Я подсоединила тебя к источнику, который твой приятель обеспечил. Ничего не скажешь, связи у этого малого имеются! – В ее голосе звучит уважение. – Тот, что предлагала твоя мать, явно раскрыт, иначе тебя бы не выследили. – Но у парня есть другие ходы. – Она многозначительно смотрит на Лэчлэна. – Ощущение такое, будто он долго, очень долго готовился к этой операции. Мельчайшие детали надо было предусмотреть. Например, гендерные. Но теперь Экопан официально зарегистрирует тебя под именем Ярроу[8]. Правда, какое-то время потребуется на адаптацию, так что несколько месяцев у тебя будут глюки. Может, не всякому боту удастся проверить тебя. И во всяком случае, просто чтобы не рисковать, держись подальше от тех, про которых Центру лучше не знать.
Я с трудом ловлю ртом воздух. Выходит, мне нельзя вернуться в Подполье? Куда же идти? Домой нельзя. Меня охватывает паника. Я теперь одинока, бездомна, беспомощна, словно плывущий по течению бумажный кораблик.
И тут перед глазами – как те, прежние видения, только ярче – вспыхивает еще одно: кисть сирени.
– Ларк, – решительно говорю я. – Ларк пустит меня к себе.
Она показала мне свой дом в один из тех вечеров, когда мы гуляли по городу. Помню, я жадно рассматривала это небольшое удобное жилище. Большинство домов в Эдеме соединены друг с другом, жилища примыкают одно к другому по периметру двора или, в торговых районах, образуют ряд помещений на верхнем этаже, но ее дом от соседних был отделен и походил на наш. Правда, гораздо меньше, но когда мы стояли снаружи, прижавшись друг к другу плечами так, что ее сиреневые волосы сплетались с моими темными локонами, казалось, что выглядит он очень приветливо, очень уютно. Даже в тот поздний час одно окно было ярко освещено – там, по словам Ларк, работал глубоко за полночь ее отец.
Вот сюда-то мы с Лэчлэном и отправились, выскользнув из Серпантина.
– А ты уверена, что сможешь остаться? – спрашивает он. – Что она пустит тебя и никому ничего не скажет?
– Сто процентов, – говорю я. – А вот ты сможешь заставить Флинта больше не настаивать, чтобы мы никогда не встречались?
– Конечно. Правда, мне и самому не очень-то нравится…
– А что, у нас есть выбор? Непохоже, чтобы у меня было много друзей среди перворожденных.
– Возьми на всякий случай. – Он подтягивает рубашку и вытаскивает из-под пояса пистолет.
Я делаю шаг назад.
– Зачем? Нет, я не могу, – запинаюсь я. – Мама…
– Да все я понимаю, – ласково говорит он, откидывая прядь волос с моей щеки. – Но если дело до края дойдет, может, это поможет тебе избежать ее судьбы.