Он кивает, понимая всю глубину моего одиночества, потребность в общении.
– Мама сказала, что скоро у тебя будут линзы, – говорит он примирительным тоном.
Судя по этим словам, мама не сказала ему, что жить в семье мне осталось всего несколько дней.
– Я так рад за тебя! – Он раскрывает мою ладонь своей. – Тебе страшно? – И не давая ответить, добавляет: – Ну конечно же нет. Ты ведь ничего не боишься.
Я грустно усмехаюсь.
– Да чего уж там бояться, когда никуда из дома не выходишь?
– И то правда, – говорит он. Какие-то новые глубины в нем открываются; похоже, говоря со мной, он вглядывается в себя. – Уже одно только то, что живешь на свете, может заставить бояться. Обладать таким сокровищем, как жизнь, которую могут в любой момент отнять… – Он с трудом сглатывает и облизывает пересохшие губы. – Правда, к тебе это не относится. Я никогда не видел тебя испуганной.
– Нынче вечером, когда я вышла из дому, – осторожно признаюсь я, – мне стало страшно. По крайней мере, на какое-то время.
Эш медленно покачивает головой.
– Не верю. Занервничала – может быть. Забеспокоилась, почувствовала неуверенность. Но только не испугалась. Я ведь тебя знаю, Рауэн. В тебе нет ни капли страха. Даже если тебя все время преследуют тоска и одиночество, все равно ты всегда встречаешь их без малейшего страха. Я точно знаю, как все будет, когда ты в конце концов выйдешь в свет. Меня-то уж ты полностью затмишь. – Он вздыхает. – Всякий раз, когда у меня что-то оборачивается не так, я думаю про тебя, про то, что ты сделала бы на моем месте. Когда я сторонюсь смеющихся людей, думая, что это они надо мной смеются. Когда стараюсь объяснить Ларк, что я чувствую…
Я вспоминаю момент, когда Ларк подумала, что я – это Эш, только с небольшим отличием. Почувствовав приближение ее губ, я вспыхнула в темноте, но не сказала ни слова.
– По сути своей, Рауэн, я трус, – признается брат. И добавляет то, от чего на глазах у меня выступают слезы: – Это ты должна была родиться первой. И ты бы пригодилась Эдему. Во всяком случае, больше, чем я.
Что мне остается сказать? Я уверяю его, что он замечательный человек, достояние общины, что все он делает правильно, разве что оступится случайно, что все его любят. А особенно – я, он – мое второе я.
И как я только буду обходиться без него? – думаю я. – А он без меня.
– Спи, Эш. Утром поговорим.
На периферии моего сознания образуется какая-то пустота, подобная угрюмой пустыне, окружающей Эдем. Но в центре его по мере того, как я соскальзываю в сон, светло, как в самом городе.
Сплю я в своей крохотной голой спаленке долго. Просыпаюсь, когда Эш уже в школе, а мама на работе. Что-то меня беспокоит. Разве не следует им быть дома, когда мне осталось провести с семьей какие-то несколько дней? Кто знает, когда нам снова доведется свидеться. Может, я даже в другом кругу жить буду, и встречаться мы сможем только раз в месяц на людях, за чашкой псевдочая и чапати.