– Ты мне доверяешь? – задает Ларк старый вопрос.
Ну да, да, доверяю. Пусть людей я почти не знаю, но сердце подсказывает, что Ларк никогда не сделает мне ничего дурного. Я набираю в грудь побольше воздуха и ступаю в непроглядную тьму.
Шагаю осторожно, неуверенно, но в конце концов нащупываю вытянутыми руками пальцы Ларк, они сплетаются с моими, как виноградные лозы. Ни зги не видно, но я почти ощущаю, что она улыбается.
– А теперь наверх! – говорит она и помогает мне нащупать ступеньки какой-то лестницы.
Мы поднимаемся бесконечно долго, на сотни и сотни футов. Есть в этом подъеме что-то сюрреалистическое. Мы не говорим ни слова, но я чувствую прямо над собой ее дыхание, слышу, как скользят по металлическим ступеням ее подошвы. Когда не видишь вокруг себя решительно ничего, кажется, будто все происходит во сне. А Ларк, паря где-то наверху, увлекает меня дальше и дальше, бог весть куда.
Наконец, вечность спустя, подъем прекращается, я слышу скрежет металлического замка, и откуда-то сверху на Ларк вдруг падает слабый отблеск света. Она поднимается на последнюю ступеньку лестницы, переходит на площадку, я следую за ней, и передо мной открывается весь Эдем. Бледно-зеленые концентрические круги расходятся от мерцающего ока Центра за пределы видимости. Я ощущаю себя самим Экопаном, взирающим на то, что осталось от человечества.
– Как ты разыскала это место? – спрашиваю я и, не дождавшись ответа, добавляю: – И вообще что могло понадобиться девушке из внутреннего круга в этих трущобах?
Мы далеко от нашего домашнего круга, и хотя темнота, а особенно высота придают разбегающимся прямо под нами улицам некоторую таинственность, все равно можно различить и убожество, и захудалость строений, и оглядчивую робость в движениях пешеходов.
– Когда-то я здесь жила.
У меня челюсть отваливается от изумления. Да, я знала, что примерно в десятилетнем возрасте Ларк переехала в другой район. Когда она поступила в школу «Калахари», «поводырем» ей на новом месте назначили Эша. Он мне рассказал про нее в тот же вечер, а потом продолжал рассказ изо дня в день. Но я думала, что она просто перебралась из одного внутреннего кольца в другое, поглубже. В этом не было ничего особенно необычного. Но переезд из внешних кругов вовнутрь, да еще так глубоко, – дело неслыханное.
Вспоминаю, что ее появление в нашем элитном круге вызвало некоторое волнение. Эш говорил мне, что иные из его одноклассников не хотят приглашать ее на празднование своих дней рождения, а родителей ее всячески сторонятся. Даже мой собственный папа однажды за ужином во всеуслышание выразил сомнение, стоит ли Эшу поддерживать дружеские отношения с девушкой столь низкого, как он выразился, происхождения.